– Может быть, тебе бросить это дело? Зачем зря рисковать?

Ян смял письмо и заявил:

– Ни за что не брошу.

Об этом решении он сказал через несколько дней и, своим друзьям студенту Хуану и механику Чжу. Они сидели на скамейке около конечной остановки фуникулера на вершине горы.

– Кто-то пошутил, а я должен бросать дело? Когда стали выясняться такие интересные обстоятельства… Прямо дух захватывает. Позавчера одна из служанок сказала мне, что в ту ночь она видела, как к Лян Бао-мину приходил кто-то около часу ночи и ушел примерно в три. И сразу после этого Лян тоже ушел куда-то и вернулся незадолго до начала истории.

– А ты сообщил об этом Вэй Чжи-ду? – спросил Хуан.

– Конечно. А он доложил Фентону. И сегодня нам уже сообщили из полиции, что за Ляном стали следить.

– Он, кажется, работал в гоминдановской полиции, – сказал Чжу, негодяй порядочный. Пускай англичане следят за ним и хватают его. Жалеть его нечего. Но впредь будь осторожен. Могут вдруг пойти показания на какого-нибудь приличного человека, чтобы сбить с толку следствие. А ты доложишь Вэю, он – полиции, и этого человека арестуют. Поэтому, перед тем как докладывать Вэю о ком-нибудь, сперва советуйся с нами.

Хуан сказал:

– А может быть, письмо подброшено для того, чтобы напугать не тебя, а Вэя? Ведь ты только выполняешь поручения этого франта.

– Я думаю, что они узнали, что расследование, по существу, ведет Ян, а не Вэй, – сказал Чжу. – Поэтому письмо было адресовано именно Яну. И к письму надо отнестись серьезно. Гонконг – это тот же Чикаго, полиция часто не может справиться с бандитами. В течение многих лет здесь орудовала большая шайка пиратов, ими правила некая Ван Фан-мин, королева пиратов, как ее величали американские корреспонденты. Английская полиция ее не трогала, очевидно, были причины… – Помолчав немного, Чжу добавил: – А Вэй мне кажется каким-то странным… не нравится мне он…

– Почему? – спросил Ян.

Чжу пожал плечами:

– Не знаю почему.

Уже начинало темнеть. На паромных судах, сновавших между Гонконгом и Коулуном, на океанских лайнерах, эсминцах, катерах и шаландах зажигались разноцветные огни. Внизу на набережной вертелись и прыгали неоновые латинские буквы и иероглифы. За деревьями мелькали двухэтажные трамваи. Низко над пиком Виктории пролетел пассажирский самолет в сторону аэропорта на той стороне бухты. У острова Келлет виднелся силуэт американского авианосца с широкой приплюснутой трубой на корме. Он был окутан синеватой мглой, как маскировочной сеткой.

Ян пристально смотрел на город.

– Где-то там, внизу, прячутся люди, посвященные в тайну, – он вздохнул, – в интересную тайну: как можно войти в закрытую комнату и выйти из нее. Надо найти этих людей. Но как?

Хуан усмехнулся.

– Похоже, что эта история с убийством сильно увлекла тебя. Не мечтаешь ли ты, чего доброго, о карьере сыщика?

– Мне просто хочется разгадать тайну, – ответил Ян. – Ни о какой карьере не думаю. Смешно мечтать о ней в Гонконге. Из китайцев здесь могут процветать только толстосумы, контрабандисты, бандиты и шпики.

– Здесь надо не мечтать, а бороться, – сказал Чжу. – Рано или поздно, Нанкинский договор [Первый неравноправный договор Китая с иностранной державой. Был заключен в 1842 году в результате так называемой опиумной войны, окончившейся поражением Китая. По этому договору для англичан было открыто пять китайских портов и передан Англии остров Гонконг для создания военной и торговой баз] будет аннулирован и Гонконг, где девяносто восемь процентов населения – китайцы, снова станет китайским городом. – Чжу повернулся к Яну: – А тебе надо ехать туда. Там станешь настоящим человеком.