Абель, из семьи российских немцев, имел блестящее образование, знал несколько языков и с 1927 года являлся кадровым сотрудником Иностранного отдела ОГПУ. Работал в нелегальных резидентурах Норвегии и Великобритании, где успешно занимался сбором разведданных, а еще был высококлассным радистом и знатоком шифров. В годы ежовщины* его карьера ненадолго прервалась, а затем возобновилась внутри Союза. Теперь Рудольф Иванович готовил на специальном объекте разведчиков, диверсантов и партизан для заброски в тылы противника.

Их находилось здесь несколько десятков, все были на казарменном положении и проживали в таких же коттеджах, как Александр, упрятанных в бору. Занятие проводились в двух кирпичных двухэтажных зданиях со специально оборудованными классами, спортзалом и подземным тиром, а также на открытом полигоне. В классах читались специальные дисциплины, на полигоне и в тире велись практические занятия.

Курс подготовки был напряженный, по двенадцать часов в сутки, с перерывами на обед и ужин, длился он в зависимости от специализации от одного до трех месяцев. Общение меж курсантами сводилось до минимума, фамилий друг друга не знали, обходились вымышленными именами и фамилиями.

Имевший необходимый оперативный опыт Демьянов, под руководством Абеля активно осваивал работу на передатчике. Особое внимание инструктор уделял работе на ключе на слух, правилам выхода на связь с разведцентром, методам шифровки и дешифровки радиограмм.

Дело облегчалось тем, что в свое время Гейне закончил три курса Ленинградского политехнического института по специальности инженер-радиомеханик. Уже спустя месяц он уверенно принимал и передавал двести знаков в минуту, в совершенстве знал рацию, основы и приемы шифрования.

Еще два инструктора занимались с ним подрывным делом, огневой подготовкой и рукопашным боем. Здесь все шло тоже достаточно неплохо, поскольку Александр был активным членом спортивного общества «Динамо» и «Ворошиловским стрелком»*.

Помимо названного, его ознакомили в спецчасти с имевшимися там документами о структуре абвера и гестапо, основными формами и методами их деятельности. В январе 42-го курс подготовки завершился, и на явочной квартире в Москве Судоплатов провел с Гейне подробный инструктаж.

Он касался порядка переброски агента в тыл немцев посредством сдачи в плен, акклиматизации и последующих действий.

– Главное, чтобы они поверили тебе, – попыхивая папироской, щурился от дыма начальник. – И заглотали наживку, она весьма заманчивая. При этом учти, будет обязательно проведена проверка, и, уверен, не одна, абвер это умеет.

– Легенда у меня реальная, – путь проверяют,– пожал Александр плечами.

– Это да, – затушив окурок в пепельнице Судоплатов. – Я имею ввиду и другое, проверку на лояльность.

– В смысле?

– Тебе могут предложить расстрелять нашего пленного офицера, комиссара или бойца. Что скажешь на это? (пытливо заглянул в глаза).

– Н-не знаю, – чуть побледнел агент.

– Расстреляешь, – жестко сказал начальник. – Или все дело насмарку. Это понятно?

– Но ведь то советский человек?

– Теперь нет. Всякий попавший в плен, изменник Родины и враг, как определил товарищ Сталин Тебе ясно? (чуть подался вперед)

– Ясно, – зло блеснул глазами Демьянов. – Расстреляю.

– Правильный ответ,– встал из-за стола старший майор. – Ночуешь здесь, все что нужно, в квартире есть. Завтра в пять утра за тобой заедет Маклярский. Ну, желаю удачи, до встречи, – крепко тряхнул руку.

Когда он оставил квартиру, Демьянов долго не мог уснуть. За время секретной службы убивать ему приходилось – заброшенного в конце тридцатых диверсанта, отказавшегося сдаться. Здесь же было совсем другое. Но выбора не оставалось.