Подобрав на лету одного из кувыркающихся по обычной схеме, Всева снял с него все снаряжение, включая станковый рюкзак и портмоне с фотографиями семьи.

…Разведчик спрятался в каменном гроте. Пока идут поисково-спасательные работы. Переодевшись в костюм лыжника, Малярчук продолжил путь. Сидоревич мерно отсвистывал храпом что-то из классики в экспроприированном рюкзаке за спиной.

Далее все прошло как по маслу. Противник выдохся людскими ресурсами, а новых еще растить и растить.

Вот и Берн. У входа в трехэтажный особняк посольства расхмелевший Сидоревич, которого за шкирку выбросил из рюкзака Малярчук, пытался перечить и даже успел повторно назидательно лягнуть Батумыча. На что Всева нанес свой коронный прием по ушам в контексте с головой и коленом. Сидоревич на минуту-две успокоился. Но потом, оклемавшись, стал расстегивать поясной ремень с целью задать трепака строптивому подчиненному…

Дальнейшее описание не представляет интереса, поскольку включает себя обычный банкет с шампанским, устрицами и салютом.

За посиневшую от переохлаждения ногу генерала и сильное опоздание на раут Всеву в очередной раз понизили в звании. Поскольку он после нескольких «успешных операций» был уже разжалован в рядовые, то ниже шло только минус маршал, затем минус генерал-полковник и так далее до минус рядового (справочно: при выходе в отставку Малярчук дослужился до звания «минус капитана»).

…Вот таким был в молодости Всеволод Малярчук по кличке «Свирепый». Под этим ником его звали наемники в Африке и Индокитае, на Ближнем Востоке и в Колумбии. И да, он реальный, а не киношный герой серых будней разведчика…

Мариша, жена Малярчука, пенсионера с седьмого этажа основательно заперла дверь снаружи на недавно установленный кодовый замок.

– Чтоб не выскочил, окаянный, – успокаивала она себя, спускаясь по лестнице.

Малярчук тем временем уныло уставился в телевизор, подобрав под себя ноги в шлепанцах. Безнадега. По ящику показывали передачу для первоклассников, но ему было всё равно. Да еще теснила новая китайская пижама. Кошка Моня по обыкновению пристроилась на коленях. К тому же жинка, как всегда, куда-то задевала пульт от телевизора. Ведь так спрячет, чага, ни за что не найдешь – полдня проищешь, и окажется где-нибудь под матрасом…

Жена Малярчука вышла из подъезда.

На тротуаре некто Люлипупенко, словно стая цыганок, охаживал соседа снизу Бодуненца, преподавателя математики в сантехническом лицее. Мариша в принципе корешилась с женой этого странноватого товарища, Ниной, но та на абстрактные вопросы о муже предпочитала отмалчиваться.

– Как здоровье? Мозги не давят на желудок? – продолжал Арнольд Люлипупенко обработку мужчины.

И тот-таки сдался – отдал заветные пятьдесят рублей.

«Вот оне, мужнины дружки: ни свет, ни заря, а уже шныряют по подворотням, – желчно подумала Мариша, – и отбирают последние крохи у людей».

Всева же вспоминал, за что ему такое наказание. Было всё так. Как всегда…

Малярчук не спеша вышел из подъезда.

– Пойдем, промокнем горлышко, – восторженно замурлыкал Музян, известный в определенных кругах забулдыга в первом поколении.

– Ну что, архаровцы, заждались, затомились? – распростер объятия Всева-Всевышний.

– Еще бы, – сверкнул глазами Арнольд.

Собралась вся братва: Шуран Кисельков, Саша Квартет, Арнольд Люлипупенко, Лева Смолянский, старый пензер Малярчук, «капельмейстер» Музян. В общем, полный флешмоб.

После третьего стакана Малярчук сунул руку в карман, чтобы достать носовой платок и по традиции звучно высморкаться. Но платок выскользнул из ладони и стал падать прямо в грязь. Всева норовил подхватить его на лету, но тщетно. Зато в спине что-то хрустнуло.