– Эмм, – Вит вдруг оценивающе вскинул бровь. – Гонки? Стритрэйсинг?

Ник непонимающе воззрился на собеседника. Что-то происходило, но почти сутки в сознании неумолимо уводили его в бессознательное и расфокус.

– Или это у тебя такая пижама? – уточнил вдруг Вит, повышая градус сюра.

И тут до Николая Стрижова наконец дошло, что вместо домашнего безразмерного свитера а-ля волчья шкурка и таких же брюк перед Витом Обье сейчас предстало спортивное, накачанное бесконечным туризмом тело в обтягивающем термобелье. Белом с алыми шевронами и поистине гоночным кроем. Мда-а. Вот тебе и засияло.

– Ага, всепогодная. Защиты от радиации только не хватает, – пошутил Ник. – «Стархантер эдишн». Показать тебе улов с нынешней фотоохоты?

Вопрос был риторическим. Вит никогда не отвечал отказом на подобные предложения, а там, глядишь, доберёмся до сути. До того, что по-настоящему важно сейчас.

Мобильный интернет – не сглазить бы! – располагал к тому, чтобы не испытывать мук выбора и скинуть всё разом. Ник не удержался, открыв один из снимков в графическом редакторе. Пара минут – и тонкие линии паутинками протянулись меж звёздных скоплений, складывая бесконечность Вселенной в привычный паззл созвездий Северного полушария. Денеб, Вега и Альтаир у самого горизонта – единственный знакомый Виту звездный треугольник вдруг оброс туманными пятнами Млечного пути и росчерками крыльев Орла и Лебедя.

– Я лучше по твоим фоткам навигацию изучать буду, чем по учебным пособиям, – выдал лётчик, рассматривая самодельные карты звездного неба. – Вот же, блин, вижу эти звёзды чуть не каждый день, а столького ещё не знаю…

– А может, потому я и знаю всё это, что не вижу, – ответил Ник, привычным движением пальцев снимая с глаз контактные линзы.

Вит запоздало отвернулся, чтобы не смущать друга. Вот же открытость и простота! Сколько тебя помню, Ник, ты всегда таким был. Хорошо, что и остался.

Заброшенный на север человек едва уловимо изменился, знакомым прищуром ударив Вита под дых через сотни и тысячи километров. Да, таким ты и остался, Ник, воистину. Сильнейшая близорукость еще в детстве ставила тебе подножку, но в духовную слепоту не превратилась. И сейчас, на фоне этого прищура, таким никчёмным кажется повод, по которому я вызванивал тебя в предыдущие десять минут… Но поздно уже делать морду кирпичом, тем паче – натягивать на этот кирпич улыбку, если…

– С февраля к межпланетным рейсам допущены только лунники «Рускосмоса» и его «дочек», – на одном выдохе сообщил Вит. – Нашу контору закрывают. Я подал резюме в «Рускосмос», но на том конце глухо, как в гробу. Это, видать, называется вежливым отказом. Сейчас торчу в барнаульской учебке, как бедный родственник. Пока все спят в сплошной субботе, я летнул уже во всех местных колымагах. Пытаюсь доказать, что нужен если не космосу, то хотя бы небу.

Ник хрустнул пальцами. Это замаскировало внутренний взрыв и полыхнувшее алым желание взять друга за руку. Можно было, конечно, сейчас же нырнуть в Сеть, но кажется, Виту требовалась не сколько поддержка, сколько адрес конкретной вакансии. Вот же черт, человек специально создан для полета, создан буквально, – генное редактирование, третье поколение, идеальные навыки и способность справиться со всем, что движется хотя бы в паре сантиметров над землей, – и вот пожалуйста, за бортом. Космолетчик. Космолетчик за штурвалом обыкновенного истребителя, или как там у них эта палка называется из пола… Да хорошо, если в истребителе, а не дистанционным оператором сельскохозяйственного дрона. Что может быть печальней?

Ник быстро глянул на бледное лицо за экраном, словно высеченное из мрамора и не выражавшее никаких эмоций. Интересно, всем этим лётчикам эмоциональный модуль вместе с участками генома вырезают?.. Только фиг там, знаю я, что за этим омутом прячется.