– Вы, Паша, не обижайтесь, но у меня сегодня поминки по бывшему мужу. Там дома меня мама, то есть свекровь ждёт. Нельзя мне сегодня никак.

– Я уже понял. – Он хотел что-то ещё спросить, но она быстро повернулась и забежала через открытую дверь в магазинчик.

– Что, парень, не дала тебе девка? – раздался грубоватый хриплый баритон за спиной.

– Чего-о-о? – врастяжку спросил Павел и с угрожающим видом обернулся лицом к наглому непрошеному собеседнику…

– Андрюха! Ты?! – Павел мигом бросился обнимать солдата, стоявшего за спиной.

– Узнал меня, братишка?! – радостно ответил мужчина лет сорока в потёртой «цифре» и с медалью «За отвагу» над левым нагрудным кармашком. Он тут же принял Пашку в дружеские объятья.

Андрей Гуров вместе служил с Костиным в комендантском полку до начала спецоперации. Дружили года полтора, а потом роту Гура определили на Авдеевку, и пути-дорожки братьев разошлись…

– Как ты? Где? Ранен был? – сходу начал расспрашивать Пашка, продолжая обнимать и похлопывать однополчанина по рукам и плечам.

– Да тут я. К Рагнару в роту перевели после ранения. Наших-то с гулькин х…й осталось после двух штурмов. Сказали, что хватит дурьей башкой рисковать. Вот так, братишка.

– А чего ты тут-то? Шёл бы к нам сразу.

– Это я успею до вечера. Меня пацаны подбросили и сказали ваш адресок. Я тут решил чутка махнуть, но смотрю, как ты на эту деваху, как крейсер, прёшь… Твоя, что ли?

В это время из магазина вышла Агапея и, бросив короткий взгляд на бурно радовавшихся солдат, замедлила шаг.

– Брат, погоди секунду! Я сейчас провожу её, и мы вместе махнём по стопарику и до хаты поедем, – сказал Пашка, крепко пожимая руку Гура.

– Ладно уж! Подожду…

Павел, счастливо улыбаясь, догнал девушку, обнял её нежно за плечи и, ещё сильно волнуясь, выпалил:

– Я ничего плохого вам не желаю и про поминки всё понимаю. Вы можете думать обо мне что угодно. Я вас судить не могу, но запомните на будущее, что ни обижать, ни унижать вас и в мыслях у меня не было. Вы мне понравились, если не сказать больше. А то, что мужа вашего убили, так на то и война… Тебе, девонька моя, жить надо. И мне жить надо. Сама же сказала, что это судьба. Твоя и моя. Всё я тебе сказал. Приеду через неделю, если ещё жив буду. Приеду, и поговорим…

Он приподнял её за плечики и коротко коснулся её щеки губами. Девушка стояла ошеломлённая, с широко распахнутыми голубыми глазами, в которых вдруг появились слезинки растерянности…

– Вы с ума сошли, – только и сказала она тихо сдавленным голоском, резко повернулась и убежала, подбирая смуглыми ножками спадающие на быстром ходу босоножки.

Он не мог видеть, как Агапея, убегающая прочь, улыбнулась сквозь слёзы.

«Вот глупая деваха! Не споткнулась бы!» – подумал ей вслед Пашка и ещё разок полюбовался стройностью смуглых ножек убегающей девушки в чёрном платьице.

Утренний подъём проводил лично капитан Рагнар. Пашка с наслаждением потянулся, закинув обе руки далеко за голову, как вдруг увидел рядом с собой неспокойное лицо командира.

– Доброго утречка, товарищ капитан!

– Ну-ну… Вставай, умывайся и ко мне в кабинет. Разговор будет, – сказал ротный и вышел из кубрика.

Пашка всё ещё сидел на втором ярусе с обескураженным лицом, когда к нему подошёл Андрей Гуров.

– Чего он хотел-то? – спросил Гур, разминая сигарету. – Мы вчера подшофе ночью вернулись, но никто нас не видел, кроме дневального. Может, стуканул кто? Айда подышим в курилку, потом зубы чистить.

– Погоди ты. За это Денис меня тягать не станет. Чего-то случилось, однако. Ты давай без меня пока. Я позже подтянусь, – ответил Пашка и наконец спрыгнул на пол с койки.