Воодушевлённые воины бросились с удвоенными силами в атаку. Аль-Максум, стоявший на стене, и руководивший отражением атаки на своём участке, внезапно увидел среди наступавших человека с царственной осанкой, и в богатых одеждах, держащего в руке хорошую винтовку. Позади него находились двое воинов, сжимающих личный штандарт.

– Никак сам негус, – невольно подумал про себя Аль – Максум, – вот она удача и надежда на спасение.

– Ахмад, Ахмааад, – позвал он лучшего стрелка. Из дыма вынырнула фигура тощего «дервиша», с перепачканным лицом.

– Видишь вон того, – указал он на негуса Йоханныса.

– Вижу, повелитель.

– Убей его… и десять золотых монет твои!

Радостная улыбка осветило чумазое смуглое лицо суданца.

– Не сомневайся, «шариф», щас сделаю.

Прищурившись, он быстро прочистил шомполом ствол своей однозарядной винтовки. Потом полез в патронную сумку и достал из неё горсть патронов. Тщательно осмотрев, он выбрал один, который понравился ему больше всего.

Прошептав над ним молитву, он протёр его и сунул в патронник. Щёлкнул затвором, загнав патрон в положенное ему место. Оперев ложе винтовки на кирпичный зубец стены, он тщательно прицелился в негуса, не обращая внимания на кипевшую вокруг битву, дым и свистящие кругом пули.

Негус, вся защита которого состояла из дорогих шерстяных одежд и храбрости, воодушевленно кричал, потрясая винтовкой и поднимая в атаку своих людей. Он был величественен в своих императорских одеждах и самоотверженности. Выстрел Ахмада остался неслышен в общем гуле сражения. Но имел поистине катастрофические последствия, изменив историю африканского континента.

Пуля, преодолев канал ствола, закручиваемая нарезами, вылетела, подгоняемая пороховыми газами, и устремилась в цель, пронзив грудь негуса.

–Ахгр, ааа. Пронзённый пулей, негус закачался, выронил винтовку, схватившись рукой за грудь. Сквозь его судорожно сомкнутые на груди пальцы начала сочиться кровь, она же показалась у него на губах кровавой пеной, пузырясь с каждым его выдохом. Пуля пробило ему левое лёгкое.

Негус упал.

– «Императора убиилиии», – пронёсся над войском безумный крик. Телохранители, не сберёгшие своего повелителя, бросились в толпу, вытаскивая из-под ног сражающихся тело императора.

Подхватив безвольно тело негуса, они вынесли его из боя. Но весть о его гибели уже обошла штурмующие цитадель войска. Атакующий порыв стал ослабевать, наконец, атака захлебнулась, и эфиопы стали отступать, бросив осаждать цитадель.

Суданцы уже готовы были сбежать, или сдаться на милость победителя, от этого решения их отделяли всего лишь мгновения, но личный порыв и храбрость сыграли с самоотверженным негусом плохую шутку, он был тяжело ранен, атака захлебнулась, и дело всей его жизни осталось незавершённым.

Тело негуса внесли в шатёр, вокруг столпились придворные.

– Позовите Мегеша, – прошептали обескровленные губы негуса.

Его приказание было исполнено тотчас, через несколько минут прибежал Мегеше.

Негус взял его правую руку своей окровавленной рукой и сказал.

– В трезвом уме и доброй памяти, я объявляю моего незаконнорождённого сына новым императором. Я умираю, и передаю ему всю полноту имперской власти.

– «Люби и защищай свою Родину и свой народ, мой сын!»

Сказав столь длинную фразу, он выпустил руку сына, и свалился обратно на подушку, натужно хрипя. И тяжело задышал, захлёбываясь кровью. Походные лекари ничем не могли помочь своему повелителю. Придворные молча толпились, военачальники, не зная, что делать, дали приказ отступать на прежние позиции.

Над телом ещё не умершего императора начались распри. Одни поддержали право на трон Мегеше, другие, наоборот, выдвигали свои кандидатуры. Наиболее вероятным претендентом на трон был отсутствующий здесь рас Менелик, правитель области Шоа.