Адъютант цесаревича, граф Сергей Шереметев, прервал изъяснения в преданности трону, сообщив, что сигнальщик с «Москвы» видит у пирса коляску, запряженную парой лошадей, в которой сидит какой-то важный придворный чин – «весь в золоте и в орденах». Тыртов, немного подумав, высказал предположение, что это посланец королевской греческой четы. Мы поняли, что сегодня, позавтракав по-флотски, обедать будем уже по-королевски.

12 июня (31мая) Пирей – Афины.

Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.

Действительно, вскоре с пристани пришел катер, в которой сидел церемониймейстер греческого королевского двора, с приглашением господ русских офицеров во дворец. Ничего удивительного в этом не было. Странно, что сама королева не приехала в Пирей.

Покинув родину, греческая королева Ольга стремилась использовать любую возможность, чтобы поддерживать связь с Россией. Каждый раз, когда в Грецию приходили русские военные корабли или торговые суда, она стояла на берегу и встречала дорогих соотечественников в надежде увидеть среди офицеров кого-нибудь из родственников и знакомых. Кажется, по-научному это называется ностальгией. Греческая королева регулярно посещала эти суда, присутствовала на их праздниках и самодеятельных концертах, обедала вместе с судовой командой. Нередко Их Величество королева Ольга приглашала моряков к себе во дворец, устраивала для них чаепития. Русские моряки с судов, постоянно курсировавших в Средиземном море, называли великую княгиню Ольгу Константиновну не иначе как «наша матушка-королева».

Узнав, что в Пирей вошел не просто русский корабль, а один из тех, таинственных и легендарных, что одни ударом разгромили ненавидимую всеми греками Османскую империю, и, кроме всего прочего, еще и с наследником российского престола, любимым кузеном королевы, и одновременно зятем короля, на борту. От такой новости бедный церемониймейстер пришел в ужасное волнение. Казалось, что апоплексический удар свалит его прямо на месте.

Капитан 1-го ранга Остапенко быстро привел в чувство придворного, по старому русскому обычаю предложив ему выпить за встречу. Серебряный поднос с граненой стопкой водки оказался тут весьма кстати. Когда церемониймейстер немного пришел в себя, он срочно послал своего помощника верхами в Афины, чтобы оповестить Их королевских Величеств. А сам начал извиняться перед цесаревичем за то, что Их Императорскому Высочеству не организован подобающий его титулу прием.

Впрочем, Александр Александрович не был сильно огорчен этим фактом, о чем и сообщил придворному. Ведь его визит был неофициальным, чисто семейным, поэтому на скрупулезном соблюдении протокола он не настаивал.

Вскоре из Афин, оставляя за собой хвосты пыли, примчались четыре дворцовые кареты. Цесаревич, Ваш покорный слуга и сопровождающие нас лица переправились на катере на набережную, где уже собралась толпа народу, кричащая здравицы сыну русского царя и русскому флоту.

У карет нас окружил народ, каждый хотел пожать нам руку или просто прикоснуться к людям, которые победили их векового врага. Ведь именно турки пролили море греческой крови.

Прибывшему с нами морпехи и матросы с «Аскольда» с трудом вызволили нас из рук эллинов и помогли сесть в кареты. Тогда радость греческого люда оборотилась на самих наших освободителей. В Пирее стихийно начался народный праздник. Маленький оркестр заиграл веселую музыку, народ начал водить хороводы.

Что там было дальше, я не знаю, потому что мы, в сопровождении эскорта конных королевских гвардейцев, отправились в столицу Греческого королевства. Наш путь лежал в местечко Тати, которое находится примерно в 15 километрах от Афин на лесистом склоне горы Парнита. Его еще называют «Греческим Петергофом». Именно там, подальше от любопытных глаз и ушей, нас и ждала королевская чета.