Билет Мише купили – но он не поехал по нему. Не смог. Он не представлял, что это такое. В двенадцать лет вообще сложно предположить, как это что-то может не получиться. Поэтому дети так уверены в том, что умеют петь, рисовать, лепить из пластилина, играть на гитаре или пианино, а жизнь рвёт им души как струны. И только единицы, упёртые, злые, готовые на всё – добиваются успеха в музыке, спорте, искусстве. Он не добился. Не прокатило.

Но к тому времени произошли кое-какие изменения.

В мире зазвучал Modern Talking, а Миша неожиданно научился танцевать.

Когда летом восемьдесят шестого Вадик Семёнов приехал из пионерского лагеря и поведал пацанам во дворе, что есть певица, которая поёт «Ёмахо, ёмасо» – Миша не особо проникся его восхищением. Подумаешь, поёт. Малежик тоже поёт. Ещё и по-русски. Всё понятно, всё просто:

– «Ещё раз уйти, чтобы вернуться, ещё раз закончить, чтоб начать…»

А вот эти «ёмахо, ёмасо» ничего не значили. Хотя если уж совсем честно, то где-то очень глубоко в душе – настолько, что он даже боялся себе признаться – ему хотелось это и услышать, и посмотреть.

– Там вроде мужик поёт, – сомневаясь, но не переставая восхищаться, рассказывал Вадик. – Но в платье и с косметикой. Вот прямо с помадой, в блёстках.

Филатов недоверчиво слушал это описание, пожимал плечами и равнодушно махал рукой – не может такого быть, чтобы мужик с помадой и блёстками. Значит, точно тётка. Вадик ходил по двору и словно зомби без конца повторял эти магические «ёмахо, ёмасо», причём делал это настолько часто, что к вечеру уже и Миша вторил ему, с трудом представляя мелодию и значение этих слов в оригинале.

Modern Talking с двумя выпущенными альбомами к тому времени уже год гремели по всей Европе, а наши меломаны информацию о знаменитой забугорной группе собирали по крупицам. Видеомагнитофонов не было почти ни у кого; удачей считалось достать потрёпанные постеры из журналов или купить втридорога фирменный винил и сделать десятки копий на магнитофонных кассетах.

Самыми продвинутыми были дети моряков, которым родители могли привезти пластинки, плакаты, двухкассетники и видаки из Японии – они и становились центром притяжения в школе. Все остальные довольствовались их рассказами, возможностью полистать журнал на задней парте или тем, что позже назовут «пиратскими копиями». Поэтому, зная английский язык на уровне шестого класса школы, из звучания кассеты МК-60 можно было выделить лишь наборы красивых звуков да основную мелодию. Так что «Ёмахо, ёмасо» – было для Вадика и Миши пределом их понимания, а на партах и заборах стали появляться надписи «Moden Tokin» и «Sisi Katch», которая к тому времени выпустила свои сначала синглы, а потом и первый альбом в Европе, но мальчиков интересовала больше её внешность на плакатах, чем творчество.

Немецкая группа уже собиралась распадаться первый раз, а Филатов только услышал о ней летом восемьдесят шестого. Он тогда следом за Вадиком был отправлен мамой в пионерский лагерь «Звезда» в пригороде Владивостока.

Почти все девчонки в отряде были по необъяснимой причине на один год старше мальчишек. Их будто специально подбирали для морального унижения мужской половины. Пацаны после шестого класса смотрелись рядом с девочками, перешедшими уже в восьмой, как детсадовская группа. Все были худыми, маленькими, с ещё тонкими голосами – а девочки оказались чуть ли не на голову выше, с начинающими формироваться выпуклостями. И самое главное – они вообще не смотрели на мальчишек из своего отряда: заговорить с ними, конечно, было можно, но вот увлечь настолько, чтобы с тобой продолжили общаться больше двух минут, казалось почти невыполнимой задачей.