Представителю особого отдела может быть предписано что угодно. Но у нас много раненных, которым нужна серьёзная помощь. Значит, лететь необходимо в Кандагар, где госпиталь крупнее. Либо и вовсе сразу в Союз.

Придётся решить вопрос по-другому.

Я залез в грузовую кабину и тут же свернул к экипажу. В этот момент почувствовал, как чья-то рука легла мне на плечо.

Сквозь шум были слышны слова Холодова, чтобы я сел на место. Ощущение, что я какой-то заключённый. Я аккуратно убрал его ладонь с плеча и прошёл в проход кабины экипажа.

– Саня! Как живой, бродяга! – воскликнул Леонид Чкалов, хватая мою ладонь двумя руками.

Мой однополчанин по 171му полку. Во время первой командировки в Баграме его сбили над Чарикарской зелёнкой. Он сильно обгорел, но это ему не помешало вернуться к лётной работе.

– Лео, братишка! Рад видеть.

– Сань, ну ты и чумазик! Зато не одной дырки, – похлопал меня по груди Леонид.

Быстро посмотрел на него и понял, что у Чкалова отметин о войне осталось гораздо больше. На шее был виден большой шрам от ожога. Как и на руках.

– Леонид, вам куда сказали нас везти?

– В Лошкарёвку. А что?

– Мой оператор тяжёлый. Да и у разведчиков есть аналогичные.

– Я тебя услышал, брат! Всё сделаем. Ты когда-то сделал и для меня тоже самое.

– Спасибо!

– Да брось! Тут все свои, а у нас своих не бросают.

Я похлопал Леонида по плечу и вышел, а грузовую кабину.

Как раз в этот момент по стремянке залез и Саламов.

– Это кто? – прочитал я по губам вопрос Рашида, который кивнул на сидящего на скамье особиста.

– Капитан Холодов из особого отдела, – громко сказал я на ухо Саламову. – Похоже, что меня уже собирались везти в Лашкаргах, лейтенант.

– Ничего не знаю. У меня приказ доставить капитана Клюковкина в Кандагар. Другого приказа не было. Так что летим в Кандагар… – сказал Рашид и рванул в кабину экипажа.

Его тут же остановил Холодов и начал ему что-то говорить. Из-за шума в грузовой кабине два офицера переговаривались душераздирающими криками друг другу в уши.

И судя по эмоциональной жестикуляции, Саламов продолжал стоять на своём. Молодец, лейтенант.

Но как мне кажется, вся эта «катавасия» с угоном подходит к какому-то интересному моменту. Совпадений и странностей выше крыши. Осталось дождаться появления кураторов в лице Казанова и Римакова.

– Лейтенант, выполняйте приказ, который вам передали. К вам тоже будут вопросы, – услышал я слова Холодова, присаживаясь рядом.

Я подмигнул Рашиду и показал поднятый вверх большой палец. Саламов сел напротив, убирая автомат за спину и откидываясь назад.

Когда все зашли, бортовой техник быстро запрыгнул в грузовую кабину, и вертолёт резво оторвался от земли, поднимая в воздух пыль, сухую траву и камни.

В грузовой кабине парни-разведчики моментально уснули. Пыльные, измученные и израненные – все как один. Только прилетевшие с группой эвакуации доктора колдовали над Петрухой, Василием и другими тяжело раненными.

Ми-24 ещё кружили над местом эвакуации, а наш вертолёт продолжал следовать курсом на Кандагар.

– Капитан, кто эти заинтересованные люди? – спросил я у Холодова, когда мы уже отлетели от места боя.

– Потерпите. А лучше отдохните. Вас ожидает очень длинный день, – ответил особист.

Возможно, и не менее длинная ночь у меня ещё впереди. И есть у меня сомнения, что проведу я её в модуле на скрипучей, но очень мягкой кровати. Вопросов ко мне «накопилось» за эти часы много.

Как только один из фельдшеров освободился, он принялся осматривать меня. Быстро обработал мне все раны и предложил отведать 50 грамм «чистого» для снятия стресса. Отказываться не стал.