Бросилась в глаза большая табличка, на которой написан приказ об образовании 433го Центра. Здесь, на первом этаже, ещё не сформировался воображаемый музей с многочисленными экспонатами. Но в будущем тут будет много вещей, напоминающих о славных и героических страницах лётчиков Центра.
В кабинете, где нам было сказано собраться, я насчитал порядка 30 человек. И все лейтенанты! Такое ощущение, что сразу после выпуска из училища отправили выпускников в Торск.
– Дружище, а чего в такой форме? – спросил у меня один из коллег.
Не понимаю, чего всем это так интересно.
– Другой нет.
Дверь в кабинет открылась, и вошёл майор Гаврилов. Все расселись по местам, а он сразу приступил к перекличке.
– Называю звание и фамилию, встаёте и начинаете отвечать на мои вопросы.
Вопросы простые: что и когда закончил, класс и с какого полка прибыл.
Гаврилов назвал уже человек 15, и все были выпускниками этого года. А если быть точным, то выпустились месяц назад.
– Лейтенант Клюковкин, – назвал майор мою фамилию, и я спокойно поднялся.
У Гаврилова глаза на лоб полезли.
– И ты тот самый Клюковкин?
– Я других не знаю, товарищ майор.
Предполагаю, что Гаврилов в курсе, что я не вчерашний выпускник, а уже имею определённый опыт. Видно, что он уже не горит желанием наказывать меня. Было бы за что!
– Так, чего в такой форме? Телеграмму не читал. Там что написано?
Я её несколько раз перечитал. И всё сделал, как полагается.
– Написано прибыть в Торский Центр и число.
– А форма одежды? – возмутился Гаврилов.
– Не указана.
– Как так? – удивился майор и полез что-то читать в бумагах. – Действительно. Ладно. Посмотрим, как ты будешь учиться. Занятия начнутся сегодня. Через… 10 минут.
Глава 7
Угроза со стороны заместителя начальника офицерских курсов была мной воспринята спокойно. Хоть я и знал Ми-24 чуть менее чем досконально, но учиться рассчитывал прилежно.
В первый же день мы получили большой объём знаний по силовой установке и конструкции вертолёта. Мои одногруппники были вчерашними выпускниками. В таком коллективе я уже выгляжу дядькой.
Ещё больше уважения в глазах вчерашних курсантов я увидел после того, как преподаватель по конструкции Ми-24 спросил о наличии у меня боевого опыта.
– Вы, лейтенант, прямиком оттуда? – поинтересовался майор, подойдя ко мне ближе.
– Так точно, – встал я со своего места, но преподаватель показал мне сесть.
– Вот, пожалуйста. Вчерашний выпускник, а ныне – боевой офицер. И поверьте, товарищ Клюковкин вам скажет, что главное в вашей службе.
При этом майор вопросительно посмотрел на меня, ожидая, что я тут же отвечу. Что тут скажешь парням? Подобрать красивую цитату о долге и чести?
Для меня эти понятия не пустой звук, но сомневаюсь, что это будет воспринято правильно.
– Так что там с самым главным, Клюковкин? – спросил преподаватель.
– Учитесь, или вас всех убьют, – ответил я.
Майор не сразу понял, что я сказал. А вот у моих одногруппников лица поменялись. Нет улыбки и не слышны тихие смешки. Когда речь зашла о смерти, всем стало не до смеха.
– Исчерпывающе и красноречиво, – заметил преподаватель.
– Товарищ майор, надо называть вещи своими именами. Знания добываются в Союзе, а там приобретается опыт. Афганистан – это экзамен. Рубеж, который каждый должен преодолеть. Там нет пересдачи и пятибалльной системы оценок. Есть только: жив и мёртв.
Не было у меня задачи пугать парней, но нельзя представлять себе войну как прогулку в парке с девушкой. Вся романтика заканчивается, когда ты впервые видишь падающий горящий вертолёт. Твоему экипажу ставят задачу лететь на эвакуацию, но ты понимаешь, что там только обугленные тела твоих товарищей.