По его мнению, армия является надежной, они на нее надеются. Но по всей стране возникли восстания, и армии не хватает, чтобы она везде могла усмирить восставших. Требуется наша поддержка, опять заявляет т. Тараки. (…)

УСТИНОВ: Афганская революция встретила на своем пути большие трудности, говорит Амин в разговоре со мной, и спасение ее зависит только от Советского Союза.

В чем дело, почему так получается? Дело в том, что руководство Афганистана недооценило роли исламской религии. Именно под знамена ислама переходят солдаты, а абсолютное большинство, может быть за редким исключением, верующие. Вот почему они просят от нас помощи отбить атаки мятежников в Герате. Амин сказал, правда очень неуверенно, что у них опора на армию есть. И опять, так же как и т. Тараки, обратился с просьбой о помощи.

КИРИЛЕНКО: Следовательно, у них гарантий нет относительно своей армии. Они надеются только на одно решение, а именно: на наши танки и бронемашины. (…)

АНДРОПОВ: Я, товарищи, внимательно подумал над этим вопросом и пришел к такому выводу, что нам нужно очень и очень серьезно продумать вопрос о том, во имя чего мы будем вводить войска в Афганистан. Для нас совершенно ясно, что Афганистан не подготовлен к тому, чтобы сейчас решать все вопросы по-социалистически. Там огромное засилье религии, почти сплошная неграмотность сельского населения, отсталость в экономике и т. д. Мы знаем учение Ленина о революционной ситуации. О какой ситуации может идти речь в Афганистане, там нет такой ситуации. Поэтому я считаю, что мы можем удержать революцию в Афганистане только с помощью своих штыков, а это совершенно недопустимо для нас. (…)

ГРОМЫКО: Я полностью поддерживаю предложение т. Андропова о том, чтобы исключить такую меру, как введение наших войск в Афганистан… наша армия, которая войдет в Афганистан, будет агрессором. Против кого же она будет воевать? Да против афганского народа прежде всего, и в него надо будет стрелять… нам надо иметь в виду, что и юридически нам не оправдать ввода войск. Согласно Уставу ООН, страна может обратиться за помощью, и мы могли бы дать войска в случае, если бы они подверглись агрессии извне. Афганистан никакой агрессии не подвергался. Это внутреннее их дело, революционная междоусобица, бои одной группы населения с другой. К тому же надо сказать, что афганцы официально не обращались к нам относительно ввода войск. (…)

КИРИЛЕНКО: Вчера в Афганистане была другая обстановка, и мы склонялись к тому, что, может быть, нам пойти на то, чтобы ввести какое-то количество воинских частей. Сегодня обстановка другая, и разговор у нас вполне справедливо идет уже несколько в другом русле, а именно: мы все придерживаемся того, что вводить войска нет никаких оснований. (…)

ЧЕРНЕНКО: Если мы введем войска и побьем афганский народ, то будем обязательно обвинены в агрессии. Тут никуда не уйдешь.

УСТИНОВ: Меры помощи, я так полагаю, мы будем проводить так, как договаривались вчера.

ВСЕ: Правильно.

УСТИНОВ: Только исключить надо относительно ввода войск.

КОСЫГИН: Одним словом, мы ничего не меняем о помощи Афганистану, кроме ввода войск. Они будут сами более ответственно относиться к решению вопросов руководства делами государства. А если мы все за них сделаем, защитим революцию, то что же для них останется? Ничего».

(Рабочая запись заседания Политбюро ЦК КПСС от 18 марта 1979 года)

На заседании 19 марта присутствовал Брежнев, он подытожил два дня работы Политбюро, сказав, что все определено правильно, не пристало нам втягиваться в эту войну, у них армия распадается, а мы должны за нее воевать. На том и порешили. Чтобы определиться с дальнейшими отношениями, вызвали в Москву Тараки.