Мы смылись бегом. Оказалось, что дедам удалось умыкнуть аж двадцать банок с кофе и несколько очков «Феррари» китайского производства.

Через час вся наша рота пила Кофе-Люкс и отдыхала на кроватях. Ничто не предвещало беды. Часть роты ушла в голом виде (полотенце на бедрах) на турники и в холодный душ. Все-таки, воскресенье, надо уважать отдых солдата.

Дальше события развивались как в детективном шпионском триллере. К нам в кубрик заходят: старшина – красный и потный в боксерских перчатках, папа-ротный – тоже злой и тоже в одной тельняшке, командиры взводов, замполит батальона, далее – особист батальона, женщина из магазина, принимавшая товар и еще какой-то офицер, майор с общевойсковыми эмблемками на камуфляже. Немая сцена: все солдаты лежат, кто-то продолжает пить кофе с маленькими галетками.

Миха Калабаха вяло дает команду:

– Рота, встать… Смирно, что ли?.. Товарищ гвардии майор, – обращается он к замполиту батальона как к старшему по званию, – вторая рота отдыхает после разгрузки самолета. Как положено по плану выходного дня…

– У меня пропало двадцать банок люксового кофе! По три рубля за банку! И очки! – вскрикнула женщина.

– Что?.. – Папа-ротный вопросительно смотрит то на нас, то на старшину.

– Какое кофе, отец родной?.. Может взяли бойцы пару баночек на бакшиш!.. И что, вопить надо? Самолет разгрузили, даром? Какие двадцать банок? Чя врать-та здеся? – прорычал прапорщик.

– Нужно кофе вернуть, не положено!.. – тихо сказал замполит, улыбнулся и быстро вышел из кубрика.

– Ребята, лучше вернуть, а то хозяйка магазина напишет рапорт в особый отдел. Всем тогда не поздоровится! – строго и сдержанно сказал наш особист.

– Может и не двадцать, но семнадцать точно! Воры! – закричала женщина и сделала вид, что сейчас разрыдается прямо на наши табуретки.

– Быстро сдали кофе, не злите меня! Я вернусь через пять минут! Кто не сдаст под арест! Про дембель свой забудете, – прорычал папа-ротный и делегация покинула кубрик.

Деды отдали пятнадцать банок кофе и двое очков, за ними пришел старшина, хмыкнул что-то себе под нос, все сгреб в пакет с красноречивой картинкой «Монтана». Куда подевались еще пять банок, так никто и не узнал.

Деды и дембеля сплюнули и пошли на турники, проклиная всех «шакалов», местный Военторг, баб и всю эту службу, которая уже всем вот где.

Хрен с ним, с кофе, я вот минералки бы попил, а то живот болит часто, а воды нет, только чай из верблюжьей колючки и тот, наверняка, с хлоркой. Постепенно мы это кофе всей ротой и выпили. Приходишь ночью с поста, кофейку из Москвы хлоп, со сгущенным молоком и баиньки на оставшиеся три часа.

Произошла эта замечательная и нежная история в Афганистане, в доблестной гвардейской 103-й воздушно-десантной дивизии, стоящей у воздушных ворот столицы ДРА, в городе Кабуле.

Произошла она в конце 1985 года или в самом начале 1986. Дело в том, что узнал я о ней и о хитром прапорщике (фамилию называть не стану, дабы человек весьма обидчивый), только в 2018 году и то абсолютно случайно. И поведал мне ее один офицер, который знал этого прапорщика лично, да и сейчас знает. История эта абсолютна фантастичная, и, если бы это случилось где-то далеко, я бы ни за что не поверил. Поехали, сейчас сами все узнаете.

Прилетели мы в Афганистан днем 26 апреля 1986 года. Уже в сумерках подошли к своему новому месту службы – модулям отдельного парашютно-десантного гвардейского батальона связи. В батальоне три роты. Я и мой кореш Витек, попали во вторую – рота радистов–переносников; другие ребята – в первую и третью (радисты в командно-штабных машинах), кто-то и в ремонтный взвод. Был среди нас один солдат, он и попал в ремонтный взвод, они ремонтировали всю технику связи, я его мало знал. В учебке были мы в разных ротах. Невысокий, толстоватый, обычный солдат. Служил и не высовывался, как говорится, ничем приметным не отличался. А потом, осенью, этот солдат пропал из вида и из батальона. Я и мои друзья и не думали ничего. Мало ли, перевели человека в другую часть, бывает такое и нередко, а может приболел желтком. Значит в госпитале «тифозном» тащится.