– Вообще-то я спала. Сразу не услышала стук. Зачем ты пришёл?

Завязав поясок на халате потуже, я поплелась на кухню варить кофе.

– Глория. Приди, наконец-то в себя!

Он подошел и крепко обнял меня, прижав крепко к своей груди, как маленького ребёнка. Затем, обхватил обеими руками за плечи и внимательно посмотрел мне в глаза, пытаясь найти в них ответ.

– Милая, скажи мне, что с тобой происходит?

– Всё хорошо, док. Не паникуй! Я в норме. Просто мне необходимо было побыть одной – смущенно произнесла я, заведомо зная, что лгу ему. Я против лжи и вранья в отношениях, но другого выбора в данный момент не было.

– Это не правда, Глория! Ты совсем не умеешь мне врать. Может быть, сейчас ты не готова поделиться своей болью или проблемой, но я умоляю, не обманывай меня.

Гейб отпустил и, обхватив ладонями моё лицо, обрушил лавину поцелуев. Это подействовало как глоток свежего воздуха. Энергия, возбуждение, страсть, с которой я отвечала на поцелуи, охватила целиком. Мы соскучились друг по другу – это стало очевидным. Мне не нужно ничего объяснять ему. Он чувствовал меня и именно в эту секунду принимает и разделяет ту боль, что сидит внутри меня и так яростно душит. Уже скоро два года, как мы вместе, а горевший между нами огонь не угасает. Сердце подпрыгивает и бешено стучит в груди, когда Гейб открывает красивые, бездонные, аквамаринного цвета глаза и встречается с моим взглядом.

Оторвавшись от губ, он тихонько спрашивает:

– Ты не завтракала?

Я отрицательно мотаю головой.

– Пойдем, приготовлю что-нибудь. Или если хочешь, давай съездим, перекусим?

– Нет. Прости. Я не в лучшей форме для прогулок.

Гейб чмокает меня в кончик носа и отправляется прямиком на кухню. Я усаживаюсь на стул, возле барной стойки. Пока он возился с завтраком, отчаянно пытаюсь максимально напрячь память и вспомнить, что было вчера, после того, как я вышла из ванной. Но ничего не удаётся вспомнить. Пустота. Темнота. Провал. «О, Боже! Хлоя? Где сейчас она?» – в панике вспоминаю я. Теперь я кручу головой во все стороны, пытаясь найти девочку. К моему облегчению её нигде не видно.

Гейб ставит передо мной тарелку с яичницей. Бокал с кофе мне и себе, а посредине стола устанавливает тарелку с испеченными вафлями. Усевшись напротив, он внимательно и удивленно смотрит на меня. Всё время, которое он возился с завтраком, он молчал, не проронив ни слова. И, надо признаться, такое поведение напрягало меня куда больше, чем, если бы он расспрашивал, хоть о чем-нибудь. Сейчас он пытается вычислить и распознать стадию моего психического состояния.

– Не знал, что ты умеешь печь вафли, милая! – начал из далека, делая глоток кофе и беря одну из вафель с тарелки.

– У меня много скрытых талантов. Видишь, тебе ещё предстоит обо мне многое узнать. Как и в любой уважающей себя женщине, во мне должна быть загадка.

Я с аппетитом набросилась на яичницу и стала уплетать.

– Хм… Я тут заметил в мусорном ведре пустую бутылку из-под виски.

Он указал жестом в сторону мусорного ведра.

– Какие-то проблемы, док?

– Нет. Просто на тебя это совсем не похоже. Пить в одиночестве. Глория, что с тобой происходит?

– Я уже сотни раз объясняла тебе… ничего. Просто у каждого полицейского наступает стадия, когда он идёт бар и напивается до потери сознания. Вместо бара я выбрала уединение с бутылкой виски дома.

– Ты хреново выглядишь, дорогая. Можно подумать, что ты кого-то похоронила, но в конкретном случае – себя. Вижу, ты не пока готова мне открыться, впрочем, как и всегда. Из деликатности и уважения, не стану настаивать и давить. Будешь готова поделиться, знай, я рядом.