Не знал Гусев, что люди Скайльса, посланные в Россию найти и обезвредить его, уже несколько дней тайно рыщут по Петрограду, что шпионы эти, разбитые на тройки, повсюду разыскивают его, непоседливого вояку. А между тем одни бандиты устраивали на него засады около дома, вторые стерегли Гусева у Петроградского Губкома, третьи поджидали его даже возле ГубЧК! Но того как-то всё минуло, и лишь последняя тройка, засевшая у милиции, случайно узнала, что Гусев нынче же отбывает за океан, и бросилась за ним в погоню. Правда, одного из этих шпиков задержали по пути милиционеры, но двое успели отплыть на том же пароходе.

На корабле они установили за Гусевым слежку, выяснив, что того сопровождают два крепких чекиста. Теперь шпионы выжидали удобный момент для нападения.

***

Пароход уже пересёк большую часть Атлантики.

Была глубокая ночь, но Гусев отчего-то не мог заснуть и думал, как поступить, чтобы самому не пропасть, да ещё и Лося из плена вызволить. Знал он, что в Америке шашкой сильно не помашешь – вмиг упекут до скончания века!

Один из сопровождавших его товарищей спал рядом, на койке, другой занимал место через стенку, в соседней каюте третьего класса.

Вдруг мысли Гусева прервали какие-то подозрительные звуки, раздавшиеся из-за перегородки. Чекист занимал там каюту один, попутчиков у него не было, и в такое позднее время за стенкой всегда было тихо: ну, какой шум может создавать спящий? И вдруг….

Гусев прислушался, насторожился. Имея старую фронтовую закалку, он был готов к любым сюрпризам.

Странные звуки за стенкой усилились. Было похоже, что там происходит какая-то борьба. Толкнув в плечо, Гусев разбудил спящего рядом чекиста и знаком показал ему на стену. Они взялись за наганы и вышли в коридор.

Дверь в соседнюю каюту была приоткрыта. Гусев распахнул её и решительно ворвался в комнату.

Первое, что он увидел в приглушённом отсвете из-под абажура настольной лампы, – распластанное на кровати тело товарища. Он лежал уже без признаков жизни. А рядом с ним стояли двое в тёмных костюмах. Один из них тут же направил пистолет в сторону вбежавших и выстрелил.

Гусев, обладая старой фронтовой сноровкой и немало поднаторев в ближнем и рукопашном бою, увернулся. Сработала с годами выработанная за боевую жизнь смекалка и завидная реакция. Он кувыркнулся на пол и, ещё не видя противника, наугад выстрелил из револьвера, выпустив сразу четыре пули.

В ответ тоже стреляли. Позади Гусева раздались стоны. Второго его товарища так же подстрелили. Несколько пуль клюнули пол рядом с ним и просвистели над головой. Гусев перекатился, тут же прицелился и дважды выстрелил снова. Один из чужаков повалился на пол. Патронов в барабане больше не было, и он тут же, не раздумывая, бросился в рукопашную, прыгнув на оставшегося невредимым противника. В бешенном, отчаянном броске Гусев выбил у здоровяка нацеленный ему в живот пистолет, повалил его на кровать и, сам тяжело дыша, принялся ожесточённо бороться с врагом, пытаясь посильнее ударить и придушить его.

Противник был явно сильнее, – Скайльс отобрал таких тяжеловесов и силачей, чтобы сработали наверняка, – и вскоре силы стали оставлять Гусева. Видя, что сейчас наступит конец, Гусев изловчился, пару раз огрел врага по голове кулаком, высвободился, схватил с тумбы тяжёлую настольную лампу и несколько раз изо всех сил, что ещё у него остались, опустил её на голову врага.

В каюте стало темно. Лампочка разбилась.

Гусев бросился назад, к товарищу, корчившемуся со стонами на полу каюты, подхватил его тяжёлое тело, взвалил на плечо, подобрал револьвер и потащил раненного в коридор.