Старик улыбнулся, в полумраке его глаза блеснули уважением к собеседнику, и, тем не менее, он откинулся на спину и произнёс:

– Это вы так думаете и только сейчас. Я опережаю Се́рпота уже на два шага. Во-первых, я встретился с вами раньше него. Во-вторых, обеспечил безоговорочную мотивацию, которая поможет вам сделать правильный выбор.

Кивком он приказал парню, что сидел рядом с Пьером протянуть ему папку для бумаг. Пьер молча взял её и, мельком взглянув на старика, открыл.

Сердце оборвалось и провалилось куда-то в чёрную непроглядную пропасть пронизывающего холода.

– Личное дело вашего сына, – пояснил О’Генри, в то время как Пьер, не отрываясь, глядел на фотографию Мишеля. – Мои люди достали его прямиком из школы. Лицей №165, если не ошибаюсь. Второй класс с продвинутым курсом математики. У вас очень талантливый сын, месье де Корте. Вы по праву можете им гордиться.

Пьер в немой ярости сверлил взглядом старика.

– Вы не тронете его, – прорычал он, внезапно охрипшим голосом. В горле пересохло и ком мешал дышать. Сердце колотилось уже где-то на уровне кадыка.

– Вы правы, – согласился старик, – я и сам потерял сына, и мне бы не хотелось заставлять вас переживать то же самое. Поэтому я более чем уверен, что мы с вами непременно найдём точки соприкосновения в сложившейся ситуации.

– Что это значит? – впервые в жизни Пьер ощутил острое желание убить человека. И только здравый смысл удерживал его от роковой ошибки.

– Ваш сын будет в целости и сохранности, пока вы ведёте себя благоразумно. И в случае необходимости, вы будете помогать мне, а не Се́рпоту. Если я скажу, что вы поможете Моро́ бежать, вы это сделаете. Скажу, отправить его на смерть, вы выстроите защиту таким образом, что суд вынужден будет его осудить. Скажу, не вмешиваться, вы будете хранить молчание на каждом заседании. Только в таком случае я смогу гарантировать жизнь вашему сыну.

Пьер сверлил его яростным взглядом и та беспомощность, которую он ощущал в этот момент, причиняла физическую боль.

– У вас очень умный мальчик, месье де Корте, – продолжил старик. – Мой Ален тоже был хорошим человеком. Он хотел жениться и создать крепкую семью. Но сейчас это невозможно. Поэтому я хочу, чтобы ваш сын не лишился такого шанса.

Пьер ничего не говорил. Он просто сверлил старика взглядом, наполненным бессильной яростью. Безысходность мешала ему думать и анализировать ситуацию.

– Я уверен, мы договорились, – продолжил старик, жестом приказывая помощнику открыть дверь для адвоката. – Время обеда уже вышло, вам нужно вернуться в офис.

Пьер ничего не ответил и вышел из машины.

– И ещё, месье де Корте, – услышал он из салона скрипучий голос, – я решительно рекомендую вам не обсуждать ни с кем, наш с вами разговор. Всего доброго.

Дверь автомобиля закрылась, после чего он тут же тронулся с места.

Оказавшись на улице, Пьер даже не заметил жару, царившую в городе. Его била мелкая дрожь, а спина и руки похолодели от переполнявшего его ужаса.

Некоторое время, он стоял одинокий, потерянный у входа в метро. Редкие люди, выходившие из подземки, в недоумении смотрели на него, но спешили сами поскорее скрыться от лучей агрессивного солнца.

Через пару минут, Пьер всё же пришёл в себя, ощущая жгучую боль на коже лица и на руках. И поспешил скрыться в тени, что в общем-то совершенно не улучшило ситуацию. Глаза болели и слезились, поэтому он поспешил надеть плотно прилегающие к лицу, солнцезащитные очки.

Офис «Дефенсо́рис» находился примерно в паре десятков метров. Пьеру пришлось перейти на бег, чтобы скорее скрыться от опасных лучей.