Но разве исчадия ада благородны?

Я отстранился от деревянного столбика и двинулся к ней. Принцесса слегка вздрогнула, сжала кулаки, но не шелохнулась. Замерев напротив, я качнул подбородком, веля продолжать.

София быстро задышала ртом. Я возвышался над ней исполином, требуя подчинения, хотя мог без лишних слов заставить сделать все, что взбредет на греховный ум, и она это знала.

Пальцы Софии легли на верхние завязки корсета. Потянув вниз кончик одного из бантов, она приоткрыла бледную, покрытую мурашками кожу.

Я не стал скрывать страсть к принцессе – трудно было не возжелать совершенство. Поэтому позволил ей увидеть, как потемнели мои глаза. Когда развязалась вторая лента, перед взором предстали полукруги упругой груди. Крепко сжав челюсть, я скрипнул зубами, подавляя рвение коснуться манящей теплой плоти.

Этот звук напугал Софию. Она широко распахнула глаза, и на следующем банте ее уверенность угасла, а руки дрогнули.

– Хватит! – грубо потребовал я, схватив ее за тонкое запястье. – Какие бы нелицеприятные слухи ни витали вокруг меня, но я слишком горд, чтобы возлечь с возлюбленной брата.

Отчасти это была правда. Я бы не стал топтаться на сердце Аза ради одной ночи с прекрасной девушкой. Да и, получив желаемое, боялся, что не хватит духу отступить.

София удивленно приоткрыла рот и, не ведая, что творит, соблазнительно облизала нижнюю губу. Мой томный взгляд приковался к ее поблескивающим от влаги устам. Принцесса будоражила, с каждым громким вздохом ломая крепкие задвижки, сдерживающие внутри меня монстра.

– Я увидел достаточно. Можешь передать Азу, что я помогу, укрою вас от Ульема и Люцифера.

Не успел я выпустить ее руку, как София прижала ладони к лицу и расплакалась. Я еще не до конца понимал человеческие эмоции, но нутро подсказывало, что девушка больше рада, чем опечалена.

– Правда? – всхлипывая и утирая раскрасневшийся нос рукавом, переспросила она.

Я кивнул и, дотронувшись до хрупкого плечика, аккуратно его сжал, чтобы не причинить принцессе боль. Облегченно выдохнув, она завязала ленты корсета обратно и неожиданно впорхнула в мои объятия, как птичка в клетку. София повисла у меня на шее, заливая слезами ворот рубашки.

– Дей, спасибо! Ты наш единственный шанс! – сквозь слезы запричитала она.

Растерявшись, я вытянул руки по швам, но через пару волнующих секунд сообразил, что девушка ищет утешения, поэтому погладил ее по выпирающим лопаткам.

София прижалась крепче, и я невольно вдохнул ее свежий запах росы на хвойных ветвях. Ее знобило от холода или страха перед неизвестностью, поэтому я подвел девушку к камину и вместе с ней опустился на раскинутую рядом с очагом медвежью шкуру.

Мы сидели крепко обнявшись. София уютно расположилась между моих вытянутых ног, вжимаясь спиной в мою быстро вздымающуюся от ее тепла грудь. Принцесса сотрясалась, уступая рыданиям. Не знаю, что накопилось у нее на душе и почему она решилась излить бурю в моих объятиях, но, к своему удивлению, я был не против, наслаждаясь последним мигом ее приятного общества.

Завтра она и Азазель навсегда исчезнут, спрятавшись на далеких Южных Островах, а я стану ширмой, охраняющей их любовь и покой.

Я положил подбородок на макушку Софии, ощущая, как ее волоски ласково щекочут кожу. Минули мгновения, а может, часы, когда тело девушки перестала бить дрожь и она отстраненно уставилась на пляшущий в камине огонь. О чем думала София – разобрать было сложно. Я видел ее лицо сбоку, отмечая каждую веснушку и каждый отразившийся на ее щеках оранжевый отблеск огня.

Откровенно залюбовавшись, я вдруг понял, о чем говорил Азазель, когда рассказывал, что внутренний демон засыпает рядом с той, кто становится главной жизненной силой, и даже магия порока не может противостоять влечению единства душ.