– Ну, это ещё куда ни шло. – С заметным облегчением заметил Семён. – Навоз, читал я, не только растениям помогает…

– К себе не приглашаю, – перебил Проектора Веткин. – Во-первых, потому что в гостинице для тебя зарезервирован отдельный номер с телевизором и Интернетом, а во-вторых, чтобы разговоров лишних не велось ни в райотделе, ни в администрации, ни в той же упомянутой нами прокуратуре, потому как наш прокурор собирается на повышение к вам в Город, ну и…

– Можешь не продолжать. – В свою очередь перебил майора капитан. – Да и мне самому в гостинице будет свободней. Не люблю никого стеснять. Как устроюсь, позвоню. – Доставая во второй раз командировку, стал прощаться Семён.

«Итак, – подводил итоги беседы с Линдмарком Альберт, – Швед, хоть и любит меня, но, похоже, любит по-своему, по-шведски. После этого громкого дела с американскими шпионами, которое принесло его частной газете признание со стороны, почитай, всех государственных структур и соответствующие преференции, в том числе и финансовые, он окончательно уверовал в мои не только, а, пожалуй, и не столько особые журналистские способности. Во всяком случае, сейчас он явно ждёт от меня чисто поисковых результатов, а потому и посылает на эту Гриву, где народу живёт – по человеку на квадратный километр тайги. Причём, каждый второй из этих живущих либо сидел, либо привлекался, либо лжесвидетельствовал. И ведь ни хрена ничего не ясно. Шеф говорит одно, а в сводках что-то я не заметил ни строчки про поджоги. Он говорит, что заведено уголовное дело, но думаю, что и прокуратура ограничилась лишь констатацией гибели людей, иначе бы я давным-давно знал обо всём и без Линдмарка. Скорее всего, к нему откуда-то „протекло“. Вопрос – откуда? Сам он не говорит, не хочет сдавать источник. Опять вопрос – почему? Либо источник для меня неожиданный, и он попросту не доверяет. Либо сам не верит в то, о чём говорит. Как минимум, сильно сомневается. Опять же вопрос – чего он конкретно ждёт от меня? Каких результатов? Если я сумею наладить доверительные контакты с местными и найду подтверждение его, скажем так, концепции о преднамеренных поджогах и мучительном умерщвлении беззащитных женщин – это одно. Это шум как минимум на всю область. Это повышенное внимание силовиков и, скорее всего, губернатора. А вот если мне, как прошлым летом, удастся наладить совместный с ментами поиск поджигателей и добиться при этом позитивного результата – это уже совсем другое. Тогда наш „Курьер“ загремит на всю Россию, что не может не тешить его не только редакторского, но и милицейского честолюбия. Помнится, он из УВД плоховато ушёл, какого-то выскочку на его полковничью должность взяли, который его к тому же подсидел. Об этом даже „Городские вести“ писали в скандальной хронике, если не ошибаюсь. Надо обязательно глянуть на сайт или, лучше, в подшивку, потому что в ту пору на комп могло и не попасть. Однако, шеф. В прошлый раз меня подстрелили, хоть и работал я по ясной схеме среди вменяемых людей, в весьма заселённой местности, а тут посылают в какое-то Гуляй Поле таёжного разлива с крайне расплывчатыми целями. Там хоть тётка родная жила, которая всех знала буквально в лицо, а здесь единственно Сёма Проектор, который, быть может, сведёт меня с местными ментами, если нас раньше не сожгут как тамошних старух. Да и ружьишки там имеются в каждом дворе. Нет, просто так, без подготовки ехать не годится. Идёт он, этот Линдмарк, со своим честолюбием… Надо попробовать навести мосты».

Подумав так, Альберт достал блокнот и стал выводить на нём имена и должности тех, с кем необходимо предварительно встретиться или хотя бы переговорить по телефону. Странно, подумал он, а почему Швед не дал мне, кроме капитана полиции, ровным счётом никого? Почему-почему, да потому, тут же решил он, что не хочет утечки насчёт моей тайной миссии. С одной стороны, и правильно делает, поскольку опасается, как бы мне в спину не надуло. А с другой, – не хочет терять права первой ночи. Что здесь важнее для него – большой вопрос. Если б он не был в прошлом ментом, я бы поставил на первое, но он был им и дослужился до полковника, а для этого ему наверняка пришлось очень и очень многим поступаться. А когда это происходит с человеком многократно, даже с самым каким ни есть порядочным, искренним и тому подобное, то раздвоенность неизбежна. Да и падать с должности заместителя начальника УВД больновато. Я для него, как для бывшего ментовского начальника, всего лишь бывший отставной капитан-спецназовец, этакий бесцельный пловец, волею судеб прибитый к его журналистской лодке. И он наверняка считает и, может быть, даже вполне искренно, что я ему за то, что он не огрел меня веслом по башке, чувствительно обязан. Я это уже проходил и там, за речкой, и здесь, на гражданке. Тем не менее, что из всего этого следует? А следует то, что «засвечивать» свой интерес к Гриве можно только перед либо проверенными, либо неболтливыми, либо преданными нашему делу людьми. А лучше, когда всё вместе.