– Иван Иваныч, – выйдя через пару минут на лужок перед администрацией, позвал он майора, – что это у вас тут за тайная вечеря?

– Хорошее название, можно даже сказать – точное, – без колебаний согласился Веткин. – Понимаешь, я позвал тебя на озеро для, так сказать, затравки. Ну, чтобы ты мог загодя наладить кое-какие контакты, собрать некоторую полезную информацию. Здесь вечером это можно сделать гораздо быстрее, а главное – качественнее, чем рабочим днём, плутая по учреждениям, разным там коридорам и приёмным.

– Ты хочешь сказать, что на вечернем озере возле администрации собирается весь ваш бомонд? Кстати, почему вдруг на озере, а не на пруду, как днём? – С удивлением спрашивал Семён.

– Вот именно, что бомонд, а не только силовики да чиновники. Сюда порыбачить и капиталисты местные приходят, и ребятки с не совсем, скажем так, позитивной репутацией, – начал перечислять Веткин, но Семён невольно перебил:

– Что, бандиты что ли?

– Это у вас в Городе бандиты, а у нас, так сказать, добровольные помощники власти. У них своя кухня, свои понятия о справедливости, и мы к ним нередко обращаемся за помощью, особенно если кто-нибудь наследил в тайге или на дальних выселках. Думаю, что тебе тоже без их консультаций не обойтись. А почему озеро? Да, потому, что пруд копают, а этот водоём, согласно архивным метрикам, был здесь и пятьсот, и шестьсот лет назад. Думаю, что и до появления здесь людей вообще. Так, в нём ещё при Иване Третьем татарский отряд утопили. Тогда, говорят, и островок этот вырос, вроде как в честь доблестного местного воинства – чуди, вепсов, комяков и новгородских ушкуйников, которые всю эту кампанию и возглавили. Они вообще татар лупили по всей Волге, ещё задолго до Куликова поля. Да и было ли оно на самом деле? Вон уж который год копают, а воз и ныне там. Ни черта не нашли. А здесь и ваши, и столичные археологи много чего находили, в том числе, пики, лезвия, остовы шлемов и кольчуг.

– Археологам я, конечно, верю, – с неохотой признался Семён, – а вот насчёт природного происхождения островка у меня имеются большие сомнения. Думаю, что насыпали его крепостные по указке какого-нибудь местного самодура, что встречается довольно часто.

– Часто да нечасто, – тяжело вздохнув, не согласился Веткин. – Ты вот купался здесь и нырял, но с берега, и то, наверное, заметил, как дно резко вглубь уходит. Заметил?

– А то! – Сознался знаток подводных миров Проектор. – Думаю, что здесь на серёдке метров пять – шесть будет, если не больше.

– А вот и больше. Нырни-ка ты прямо возле острова, можешь хоть солдатиком сигать вон с крыши беседки, и хрен дна достанешь уже через пару-тройку метров. Один тут приезжий москвич попытался, так его еле-еле откачали, сердечного, – так, бедняга, нахлебался.

– Да пьяный, наверное, полез. – Скептически отозвался Проектор. – По пьяни в одной пригородной деревне тракторист в придорожной луже утонул!

– Да причём тут пьянка?! – Зло отозвался Веткин. – Я сам этого парня в озере вылавливал. Трезвый он был. Просто сил не рассчитал, не поверил, что ему, только что вернувшемуся с Красного моря, с каким-то сельским прудом не управиться. А всё почему? Там в море видимость идеальная и вода вдвое плотнее, а самое главное – теплее и предсказуемей. Нырнёшь – и всё у тебя, как ладошке, до самого подводного горизонта. А у нас вода зеленее травы и слоями: тёплый – холодный, а метрами двумя ниже поверхности вообще не прогревается. Считай, родниковая. Вот он с дуру и вбухался в этот слой и ориентировку потерял.

– Иван Иваныч, так какая примерно глубина возле острова? – С неподдельным интересом спросил любопытный Семён.