– Открыта для сверхъестественного, – добавила она шепотом.

– Я открыта. Тебя не достаточно убеждает тот факт, что я с тобой общаюсь?

Она засмеялась, но это скорее тревожило, чем успокаивало. Даже с течением времени ее хищная улыбка не переставала вызывать внутреннее беспокойство.

– Это доказывает, насколько ты в отчаянии, – сказала она торжествующе.

Я не позволила ей отвлечься от темы и снова спросила:

– Так что?

После этих слов я сложила руки на груди и постаралась придать своему выражению лица побольше уверенности.

– Так что ты хочешь знать?

– Ты можешь начать с рассказа о себе. Каким ты была человеком? И, собственно, почему теперь ты призрак?

Где-то в глубине ее черных глаз блеснули веселые искорки. Она будто заметила их и моргнула. В следующую секунду ее лицо снова стало строгим.

– Много лет назад я была весталкой, жрицей богини Весты, поддерживающей в ее храме священный огонь, – сказала она настолько неожиданно, что в первое мгновение я смутилась, а в следующее уже рассмеялась.

– А я была Клеопатрой, – пошутила я, но она, даже не удостоив меня взглядом, продолжила говорить:

– Я родилась в Римской империи, когда та переживала далеко не лучшие свои времена. Мне минуло семь, и я была возведена в высокоуважаемое звание девственницы-весталки первосвященником Максимумом. Ты должна понять, что времена тогда были совсем другие, кардинально отличались от сегодняшних дней. Люди различных культур верили в разных богов, поклоняясь им. Быть в услужении бога или богини – великая честь. Призвание. Мы положили на алтарь нашу жизнь, в любой момент готовые ее отдать. Я была жрицей в храме Весты и обладала всевозможными правами, которыми только могла обладать женщина в то время. Я была очень горда и полна амбиций, готовая старательно учиться следующие десять лет. И я училась. Мои учительницы восхищались мной, и когда обучение закончилось, я получила независимость. О таком другие женщины могли только мечтать.

Я внимательно вслушивалась в слова Амелии, размышляя о ее судьбе. Она рассказала мне, что многое с тех пор изменилось. История развивалась стремительно. Амелия сама была частью истории. Однако некоторые вещи – по большей части негативные – не меняются никогда.

– Весталка должна быть девственной. Таково было условие жизни в достатке и свободе. Условие, которое я приняла, потому что оно не казалось мне большой жертвой на пути к благам, которые открывает для тебя высокое звание. Если же весталка лишалась невинности, ее не просто изгоняли из храма, чистоту которого она запятнала. Весталку жестоко наказывали. Хоронили заживо. В сто тринадцатом году до нашей эры римляне потерпели тяжелое поражение в борьбе с Фракией. Империя потеряла много отличных солдат. Конечно же, искали виноватых. Сенат должен был успокоить народ, а также разгневанных богов. Меня оклеветали тогда, обвинили в связи с мужчиной, известным политиком, – она с отвращением поморщилась. – Как будто я могла бы рискнуть всем ради мужчины. Ну уж нет. Но мои протесты остались неуслышанными. Для весталок даже не устраивали суда, абсолютно никакой возможности защитить себя от нападок. Если ты бросил вызов правилам, установленным свыше богами, шансов заслужить прощение практически не было.

Я непроизвольно сглотнула, пытаясь смочить сухое горло. Я не пила уже довольно долго.

– Какой ужас, – пробормотала я.

– Они привели меня в подземелье, в котором стояла кровать. Там также были одеяла, лампы, даже вода и еда. Я отчетливо помню хлеб и молоко. Они оставили все это, чтобы продлить муки, ведь в конечном итоге меня все равно ждала смерть. Меня оставили одну и завалили вход землей.