– Расслабься, чувачок, у меня с этими трехаными экзаменами все схвачено, понял?

– Прошу тебя, – сказал я, – не ругаться в присутствии Уильяма.

– «Треханый» – это не ругательство, скотина ты долбанутая, – сказала Рози.

Нарочито спокойным тоном я указал ей, что утюг вот-вот прожжет так называемую юбку. Рози схватила утюг и поставила его на попа. Облако пара окутало ее лицо, и я вспомнил ужастик о женщине-убийце, которая озверела в нью-йоркской сауне.

Я смотрел, как сын уплетает третью миску кукурузных хлопьев, и пытался вспомнить, был ли и я в подростковом возрасте таким же несносным, как Рози. Но честное слово, дорогой Дневник, у меня нет сомнений, что я был жизнерадостным парнишкой, вежливым, внимательным и крайне общительным. И несмотря на то что никогда не получал помощи от родителей (ни энциклопедий, ни настольной лампы), я совсем недурственно сдал экзамены на аттестат о среднем образовании: пять экзаменов на «удовлетворительно с плюсом».

Покончив с воспоминаниями, я позвонил в компанию «Некст» и заказал по их каталогу брюки из защитной ткани. После чего еще раз звякнул Найджелу на мобильник и попросил доставить мне брюки вместе с маминым красным брючным костюмом.

– А как насчет пододеяльника и пары наволочек? – спросил Найджел.

Я заверил его, что с постельным бельем у меня все в порядке, и сказал:

– Обязательно проверь размер брюк: тридцать два дюйма в талии, тридцать один дюйм – обхват ноги.

Я услышал, как Найджел переключает скорость, после чего он, не попрощавшись, дал отбой.

Чтобы не заснуть, пока Уильям двадцать раз пережует каждое из кукурузных хлопьев (этот ребенок – гений, много ли на свете трехлетних детей, которые умеют считать до двадцати?), я изучил предвыборную листовку Пандоры, прикрепленную к холодильнику магнитом «Почтальон Пэт». Это оказался весьма невразумительный документ. Пандора с излишней щедростью разбазаривала восклицательные знаки.

Дорогой избиратель! (так начиналась листовка)

› Тебе надоело слушать утомительные оправдания этого морального банкрота, кандидата тори от округа Эшби-де-ла-Зух, сэра Арнольда Тафтона? Да! Надоело!

› Ты считаешь его представления о гражданских свободах (предложение остановить вандалов, оснастив общественные туалеты телекамерами) отвратительными? Да! Считаю!

› Ты согласен с сэром Арнольдом Тафтоном, что тех, кто пренебрегает лицензией на телевещание, нужно сажать в тюрьму минимум на пятнадцать лет? Нет! Не согласен!

› Ты требуешь объяснить, почему на фотографии, снятой в Марбелье, сэр Арнольд Тафтон находится в компании с известным преступником Леном Фоксом? Ты хотел бы знать, что находилось внутри пакета, который Лен Фокс передал сэру Арнольду в баре «Эспаньол»? Да! Хотел бы!

› Если 1 мая ты проголосуешь за меня, обещаю, что я, доктор Пандора Брейтуэйт, преподаватель Оксфорда, полиглот из лестерширского рода, буду добросовестно, честно и бесстрашно представлять чаяния жителей Эшби-де-ла-Зух.

В этой колыбели демократии!

В праматери парламентов!

Выбери меня в палату общин!

› В ЭТОМ ЕСТЬ СМЫСЛ!!!

В девять часов я отнес отцу чашку «Нескафе». Он лежал на том же самом месте, в той же самой позе – лицом к стене, сложив руки, словно в страдальческой молитве. Он сказал, что слышал голос Тони Блэра, который что-то шептал из угла комнаты. На долю секунды я подумал, что отец сходит с ума и скоро его выведут из дома в смирительной рубашке, но затем понял, что таймср включил приемник и по Радио-4 передают выдержки из речей Тони Блэра. Я выключил радио, и отец немного успокоился. Но я не смог уговорить его встать с кровати и пойти со мной и мамой на выборы.