– Ну, чао! – махнула Джина рукой, оставаясь внизу лестницы. – Ты не забывай, Пьерито.

– Как можно, – кивнул Зеленый с достоинством и толкнул Рину вперед. Лестничный пролет и вот он, мрачный дворик. Рина резко развернулась.

Зеленый закрыл дверь и стоял перед ней без всякой улыбки. У девушки поджилки затряслись. И вот это от него зависит ее будущее?.. Может… отказаться от хны?

– Решила отказаться? – угадал Бродяга и сверкнул глазами. – Стоит негодяю поцеловать, и размякла? Эх, ты! Ну вы, человеческие женщины, и дурные!

– Как ты… – не могла не отреагировать Рина. – Во-первых, это не поцелуй, во-вторых, я не размякла! Я… я… – она уже снова посмотрела на Зеленого, а его рот разъехался в издевательской ухмылке. Рина сжала губы. За честь надо уметь постоять. Она размахнулась хорошенько, надеясь не промазать, и… он поймал ее ладонь прежде, чем та взлетела.

– Идем, – только и бросил коротко, став серьезным. – Не хотелось, но придется нам поговорить.

Он шел такими крупными шагами, что Рине пришлось бежать трусцой. Поговорить?.. Он теперь снова нагоняет ужас. Как у нее рука поднялась… Да и не поднялась, по сути… Мысли отказывались вертеться. Но и каякинг по течению она бы себе не простила. Вот правда, выглядит как глупейшая из глупейших женщин.

– О, женщин знаю я, они ужасно любят спасать от гибели того, кто их погубит, – процитировал Бродяга, деловито выбиваясь вперед и надменно виляя хвостом.

– Виктор Гюго, – дала справку Рина.

– Снова говоришь с котом? – спросил Зеленый, не оборачиваясь.

– Между прочим, он Гюго цитировал, – важно отвечала Рина на всякий случай. – Послушайте… – они уже вышли на пьяццу, где так пьяняще пахло едой и грело солнцем. Наверное, от этого на душе сделалось солнечно и ужас пропал. То ли от цитат классика, то ли Италия так действует… – Я покорно сыграла роль, которую вы мне навязали, вы заплатить по счетам не собираетесь, да?

Зеленый остановился и обернулся, все еще держа ее руку крепко.

– Я еще у Джины сказал, что думаю по поводу хны, – сказал он без тени улыбки.

– Хна мне все равно нужна… – заартачилась Рина. – Вы лучше моего должны знать, что это единственный шанс избавиться от ярлыка ПОЭ. И что вы думаете, тут совсем ни при чем. Но поторгуемся позже. За сыгранную роль я удовлетворюсь хорошим завтраком.

Бродяга фыркнул.

– Легко же тебя купить! – и потрусил дальше по пьяцце.

Зеленый сдержал улыбку, а в его глазах запрыгали огоньки.

– И что он сказал? Снова Гюго? Или Шекспир?

– Для Италии подошел бы больше Джанни Родари, – с ходу другого писателя или поэта Рина не вспомнила.

– Пообещай, что… – начал Зеленый.

– Черный кот! – раздался панический крик, и среди плетеных столов у фонтана началась паника. – Держите!

Рина, вмиг забыв о возмущении в ответ на требование «пообещать», цокнула языком. Ну, кто просил Бродягу вперед бежать? Держался близко к ее ногам или сидел на сумке – проблем бы не было.

– Это к неудаче! – схватилась за голову дама поблизости и, подхватив своего ребенка на руки, пустилась наутек.

– Да послу… – хотела крикнуть Рина в защиту, но Зеленый схватил ее в охапку, зажимая рот и оттащил к переулку. Девушка вырывалась, но пальцы у него были цепкие, а ноги сильные. Как! Как она может бросить Бродягу там, а? Отвоеванного в свое время с таким остервенением? Своего собственного говорящего кота! Который, может, единственный в мире, ее понимает?! Рина укусила ладонь Зеленого в отчаянии. От неожиданности тот ослабил хватку на миг, и девушка, вырвав голову из его рук, прошипела: – Пусти! Пьерито!

– Хочешь к толпе на растерзание? – откликнулся Зеленый; он выглядел жутко злым и раздосадованным.