Видя же теперь, прямо перед собой, свою бывшую одноклассницу в инвалидной коляске, Людочка вдруг поняла, что ей действительно жаль Светку. Она больше не сможет ходить! Она так несчастна – она утратила право считаться нормальным человеком, равным всем, из-за неисправимого изъяна, немощи.

«Светка теперь инвалид… Безногая! А ведь ноги для девушки – это очень важно. Мужики сразу после лица смотрят на ноги… Если у тебя от природы плохая фигура – поможет хорошая одежда, а если у тебя нет ног, вообще нет… это уже никак не исправить».

Как теперь Светка будет жить дальше – у Людочки в голове просто не укладывалось. Поэтому-то жалость, которую она испытала к несчастной, была не состраданием, а скорее стыдливым страхом. За саму себя. За возможное унижение, которое может произойти и с ней, Людочкой! Ведь и она может лишиться ног и стать калекой. От одной мысли об этом ей становилось физически дурно.

Тем не менее, одновременно Людочке было… любопытно. Как теперь ее бывшая одноклассница будет существовать? Сумеет ли она приспособиться к новым условиям жизни? Это любопытство было сродни интересу ребенка, который внимательно наблюдает за мухами или жуками. Оторвет крылья или лапки, отпустит на волю и следит. Что они сделают? Как долго несчастные насекомые будут его забавлять, беспомощно барахтаясь и пытаясь во что бы то ни стало выжить? Ведь самое интересно здесь то, что насекомые пытаются вести себя, как раньше: летать и ползать, забывая, что лап и крыльев больше нет. Оттого они так беспомощны и смешны. Только бы выжить! Но выжить шансов нет. Ребенок их просто не оставил.

Несчастная калека, правда, особо несчастной не выглядела. Скорее она походила на девушку, которая замечталась о чем-то своем и невзначай присела в инвалидную коляску. Людочка уже тогда отметила про себя, что Светкино лицо изменилось. Лучше стало. Красивее, что ли. Необъяснимая и неуловимая привлекательность появилась в чертах ее неожиданно повзрослевшего лица. Быть может, в этом были виноваты Светкины глаза, отстраненно, будто сквозь тебя глядящие и от этого бездонные и загадочно-очаровывающие.

«Вот бы мне такой же взгляд. Тогда все мужики мои, – невольно подумала Людочка. – Вот только ног при этом не хотелось бы терять. Хотя даже с таким взглядом у нее всё равно никаких шансов подцепить мужика».

Каково же было удивление Людочки, когда года через полтора, случайно встретив Верку (ту самую, при которой Юрка и его компания насиловали Людочку), она узнала, что Баранов недавно женился на этой инвалидке. Да не просто женился, а обвенчался в церкви!

Верка обожала сплетничать, так что всегда знала больше других. Оказалось, Светка после того несчастного случая просто возненавидела всех мужиков. Поэтому совершенно непонятно, как Юрка сумел уговорить ее за него выйти. Да и зачем ему это было? Она же инвалид, насовсем, а у него девиц навалом. К тому же Светка стала просто одержима религией, чуть ли не каждый день бывала в церкви, а Юрка, несмотря на свое происхождение, к православию питал если не ненависть, то уж как минимум неприязнь. Уж точно не симпатию! Верующий не будет насиловать девушку и петь при этом: «Слава тебе, Боже, слава тебе». А если он это делает – значит, он или чокнутый, или святотатец, попросту выблядок, как о таких в народе обычно говорят.

Людочка была полностью уверена и ничуть не сомневалась, что Юрка – нравственный урод, лишенный всякого сострадания к кому бы то ни было. То, что он женился на Светке, показалось ей подозрительным, противоречащим здравому смыслу.

Но однажды в воскресный день около полудня она издалека увидела Юрку Баранова собственной персоной. Он катил инвалидную коляску, в которой, сгорбившись, сидела Светка, одетая в черное. Они вместе возвращались из церкви.