Али Яхиа кивнул головой в знак согласия:

– Ты права. Но, думаю, султан изменит отношение к ней. Он по природе не злой человек. Будем надеяться на лучшее. – Улыбнувшись, он добавил: – Учти, ты сегодня узнала намного больше, чем тебе положено по рангу. Так что ради собственной безопасности держи язык за зубами.

Сказав эти слова, Али Яхиа бросил последний взгляд на Феодору и вышел.

Через некоторое время Феодора очнулась.

– Как вы себя чувствуете, госпожа? – спросила Ирина, едва Феодора открыла глаза. Феодора опять заплакала.

– Боже, как я ненавижу своего супруга! Он обращается со мной, как с низкой рабыней. Но я – Феодора Кантакузин, и я отомщу! – говорила она, захлебываясь в слезах, но в голосе слышалась настоящая злость.

– Успокойтесь, госпожа, успокойтесь. – Ирина уложила обратно в постель вскочившую было в истерике Феодору. – Успокойтесь.

Ласковые руки гладили Феодору по голове, и постепенно она перестала плакать, а лишь изредка тихонько всхлипывала. Через четверть часа Феодора спала и ей снился чудный сон о ее любимом – о принце Мураде.

Только что проснувшийся Али Яхиа изумленно таращился на вошедшую в его комнату совсем еще маленькую девочку. У этого ребенка был очень серьезный вид.

– Господин, – проговорила девочка писклявым голосом, – принцесса Феодора просит вас прийти к ней. Следуйте за мной. – С этими словами она протянула главному евнуху маленькую пухлую руку и повела его в апартаменты Феодоры.

Когда Али Яхиа уходил вчера из спальни Феодоры, он не был уверен, что она переживет эту ночь. И вот сейчас, войдя в ее комнату, он впервые по-настоящему осознал значение слов «царственный облик».

Феодора сидела на высоком стуле, чем-то напоминающем трон, вся одежда ее была из дорогого шелка зеленого и голубого цветов, на ней не было украшений, впрочем, от этого она только выигрывала. Красота ее ослепляла, но Али Яхиа сразу заметил, что в Феодоре начисто пропала очаровательная детскость. Перед ним сидела не неопытная девочка, а ослепительная, знающая себе цену женщина. Аметистовые глаза смотрели серьезно и холодно.

– Скажи моему мужу, – заговорила Феодора, – что, если хоть раз повторятся события прошлой ночи, я буду вынуждена сообщить об этом своему отцу – императору Византийской империи. Я осведомлена о своих обязанностях и постараюсь произвести на свет ребенка, которого от меня ждут, но впредь султан должен приходить в нашу спальню один, как и полагается в христианском браке. Если он хочет обучать меня искусству любви, пусть сам займется этим, не прибегая к насилию.

Али Яхиа был поражен, но умело скрыл свое удивление.

– Я все сделаю, принцесса, – сказал он и поклонился.

– Надеюсь на тебя, Али Яхиа. Я знаю, что вчера ты не желал мне зла и жалел меня. Твою доброту я не забуду. Спасибо.

Али Яхиа поклонился и уже попятился к двери, когда Феодора остановила его:

– Чуть не забыла. Распорядись, чтобы мне привезли всех моих слуг и рабов.

– Во дворце вы найдете множество слуг, принцесса.

– Мне не нужны слуги, которых мне пришлет Анастасия, или Нилифер, или кто-нибудь еще из фавориток султана. Мне нужны мои собственные слуги и рабы. Понимаешь?

Али Яхиа утвердительно кивнул.

– Ваше желание будет исполнено, принцесса, – сказал он и отправился искать султана.

Он застал его в компании с новой фавориткой, которую звали Мирима. Она выросла в гареме, обладала хорошими манерами и богатым эротическим опытом. Али Яхиа приблизился к ним как раз в тот момент, когда Мирима положила себе в рот ягоду, а Орхан языком пытался достать ее оттуда. Тут он заметил Али Яхиа, отодвинул от себя Мириму и спросил: