– Господин контр-адмирал, – обратился ко мне офицер систем обнаружения, не отрывая взгляда от сканеров, – последний зонд-глушилка выведен в пространство. Периметр маскировки активирован.

Я кивнул, подходя ближе к его консоли. Небольшие устройства, оказались для нас настоящим спасением. Разбросанные по нашему маршруту, они создавали вокруг эскадры своеобразный пузырь невидимости, полностью гася сигнатуры наших кораблей.

– Что с преследователями? – спросил я, переводя взгляд на дальние сектора тактической карты.

– Корабли противника находятся примерно в десяти миллионах километров позади нас, – отчеканил офицер. – Судя по их манёврам, они всё ещё не засекли нашу эскадру и продолжают поисковое сканирование в астероидном поле.

– Хорошая работа, – я позволил себе лёгкую улыбку. – Поддерживайте текущую скорость и следите за состоянием глушилок. Если какая-то из них начнёт сбоить, немедленно доложите.

– Есть, господин контр-адмирал!

Я отошёл к обзорному иллюминатору. Бескрайняя чернота космоса, усыпанная мириадами звёзд, наполняла душу странным чувством – смесью адреналина и тревоги. Где-то в этой безмерной пустоте нас поджидали новые опасности, о которых мы пока могли только догадываться.

Еле слышные шаги за спиной заставили меня обернуться. Аристарх Петрович Жила подошёл ко мне, держа в руках планшет с какими-то расчётами.

– Александр Иванович, – голос капитана звучал напряжённо, – расчётное время прибытия к вратам на «Тулу-1» – семь часов двадцать шесть минут при поддержании текущей скорости.

– А состояние двигателей «Ариадны»? – спросил я, помня о проблемах, с которыми столкнулся новоиспечённый капитан Рубан.

Жила поморщился:

– Лейтенант докладывает, что инженерная команда работает на пределе возможностей. Один из силовых приводов удалось стабилизировать, но второй по-прежнему функционирует на шестьдесят процентов от штатной мощности. В общем идет на двух установках.

– А «Афина»?

– Мы постепенно восстанавливаемся, – в голосе Жилы появились нотки профессиональной гордости. – Боб совершает чудеса со своей командой. Но без заводского ремонта выше восьмидесяти процентов мощности нам не выйти.

Я задумчиво потёр подбородок. Восемьдесят процентов – это не полная боевая готовность, но уже серьёзная сила. Особенно учитывая, что «Афина» была одним из новейших и мощнейших кораблей флота.

– Передайте Бобу мою благодарность, – сказал я. – И пусть не отвлекается на мелочи. Главное – вооружение и двигатели. Всё остальное можем отложить до более спокойных времён.

Дверь центра управления с тихим шипением открылась, пропуская профессора Гинце. Обычно невозмутимый учёный выглядел взволнованным. Его седые волосы были взъерошены сильнее обычного, а глаза за стёклами очков блестели лихорадочным огнём.

– Александр Иванович! – воскликнул он, торопливо подходя к нам. – Нам нужно срочно поговорить. Наедине.

Я переглянулся с Жилой и кивнул на небольшую совещательную комнату, примыкающую к центру управления:

– Аристарх Петрович, продолжайте следить за курсом. Я скоро вернусь.

Оказавшись в смежном помещении, Гинце тяжело опустился в одно из кресел и вытер пот со лба. Только сейчас я заметил, насколько измотанным он выглядел. Последние сутки явно дались профессору нелегко.

– Что случилось, Густав Адольфович? – спросил я, садясь напротив него.

– По вашему указанию мы провели полную расшифровку перехваченных переговоров, – начал он, доставая из кармана небольшой проектор. Активировав устройство, Гинце развернул в воздухе голографическую карту системы «Коломна». – То, что мы обнаружили, меняет всю картину.