– Какого достойного человека, тебя что ли? – переспросил диктатор, не понимая.

– Нет, не меня, он оскорбил сидящую рядом с вами женщину, – Зубов кивнул на Тису. – В частности этот мерзавец нелестно отозвался о добродетели ее высочества… В голосе контр-адмирала звучал откровенный сарказм и горькая ирония. Он прекрасно понимал, что никакая это не княжна, а всего лишь искусная подделка.

Диктатор расплылся в пьяной ухмылке и одобрительно закивал.

– Ха, тогда ты правильно поступил, мой друг, – засмеялся Самсонов, покосившись сначала на Тису, а потом на Зубова. Он картинно приобнял девушку за плечи и притянул к себе, всем своим видом демонстрируя покровительство и близость. На лице диктатора появилось выражение гордости и собственнической ревности, словно он публично заявлял свои права на княжну.

– Их Высочество, да еще к тому же регент при малолетнем императоре – персона не просто неприкасаема, она священна… В словах Самсонова звучал пафос и притворное благочестие. Он лицемерно прикрывался титулом и высоким положением своей пассии, хотя сам же первым и попирал все приличия.

Все сидящие за столами прихлебатели диктатора одобрительно закивали. Эти лизоблюды были готовы поддакивать любой, даже самой нелепой и циничной сентенции своего хозяина. Их ничуть не смущало вопиющее лицемерие происходящего – главное, угодить всесильному покровителю и остаться в его милости.

– Значит, вы помирились? – Зубов сейчас находился как в тумане. Конечно же, он понимал, кто сейчас находится перед ним, но играл роль. Он старательно делал вид, будто искренне верит в неожиданное перемирие регента и настоящей княжны.

Самсонов же, несмотря на то, что был почти в невменяемом состоянии, смотря на шокированного Зубова, понял, почему контр-адмирал находится в ступоре, и победно ухмыльнулся. Даже сквозь хмельной дурман диктатор разглядел истинные чувства и мысли своего соперника. Он прекрасно видел, какую боль и ярость вызывает в Демиде зрелище Тисы в объятиях другого. И это наполняло черную душу Самсонова мстительным ликованием.

Мол, не чета ты мне, мальчишка, и все равно будет по-моему. Хотел спрятать от меня это полиметаллическое сокровище – ничего у тебя не получилось. Иван Федорович упивался своим триумфом, наслаждаясь беспомощностью и унижением Зубова. Он чувствовал себя всесильным повелителем, способным отнять у соперника самое дорогое и растоптать его мечты.

А вслух адмирал-регент произнес:

– Мы не просто помирились с Таисией Константиновной, мы в последнее время стали с ней невероятно близки, – с этими словами диктатор бесцеремонно обнял и поцеловал прямо в губы сидящую рядом Тису. Он сделал это нарочито грубо и развязно, напоказ, чтобы у Зубова не осталось никаких сомнений в характере их отношений. Чтобы добить контр-адмирала окончательно, растереть в пыль остатки его надежд и достоинства.

Тиса после поцелуя многозначительно посмотрела в глаза Демида. В ее взгляде читалось одновременно сожаление, вина и мольба о прощении. Казалось, девушка-андроид и сама страдает от происходящего, но не в силах ничего изменить. Она словно умоляла Зубова понять и не винить ее, не отвергать за то, что она стала пешкой в чужой жестокой игре. По крайней мере, именно это Демид прочитал в ее взгляде. Может, просто хотел в это верить?

– Она у меня еще и скромница, – засмеялся, хвастаясь Самсонов, под дружный смех своих собутыльников.

Демид стиснул зубы, борясь с обжигающим желанием схватиться за саблю. Он понимал, что поддавшись ярости, ничего не добьется, а лишь подпишет себе смертный приговор. Глубоко вздохнув, Зубов заставил себя разжать кулаки и растянуть губы в вымученной улыбке.