Ибо на карте явственно проступала картина полнейшего разброда и замешательства в стане «преображенцев». Вымпелы, еще недавно аккуратно построенные в идеальные боевые «линии», теперь лихорадочно рассыпались в разные стороны, образуя какой-то немыслимый хаос без всякой системы и порядка. Дистанции между кораблями то стремительно увеличивались, то вновь сжимались в судорожных попытках перегруппировки. Частота и траектории маневров ясно указывали: экипажи пребывают в полнейшем смятении и явно утратили управление от единого командного центра.

– Что за чертовщина?! —выругался Иван Федорович, почесав подбородок.

Как бы там ни было, а полный хаос в рядах противника давал черноморцам прекрасную возможность для стремительного рывка к победе. Скорее всего, неприятельский арьергард сейчас находится в полнейшей растерянности. И достаточно одного решительного удара, чтобы разом покончить со всей гвардейской эскадрой.

Но огромный опыт подсказывал Самсонову, что не стоит спешить с выводами и действовать очертя голову. Так что лучше пока соблюдать осторожность и двигаться к цели неспешно, но верно. Поэтому сейчас Черноморский флот сжатый в огромный «конус» медленно двигался вперед, пока не решаясь на рывок.

– Да вы и сами прекрасно видите на карте, что мои корабли уже давно стоят поодаль от основной группировки «преображенцев», – ответил вице-адмирал Джонс. Похоже, ему не слишком-то улыбалась перспектива отчитываться перед Самсоновым, которого американец в глубине души люто презирал.

Самсонов тоже прекрасно видел эту плохо скрываемую неприязнь, пылавшую в прищуренных глазах американца. Но он не подал виду, прежде всего понимая, что именно он здесь и сейчас хозяин положения, а Илайя находится в его подчинении. В конце концов, адмирал отлично помнил: сейчас не время и не место для выяснения отношений. На кону была не просто его гордость или авторитет, но судьба всего предприятия.

– Хорошо, с вашей позицией все ясно. Но что скажете насчет остальных кораблей, гвардейских «преображенцев»? Никак не возьму в толк причины этих их нелепых маневров и перестроений… Вы наверняка лучше меня понимаете, что вообще происходит в когда-то стройных порядках дивизии Шувалова.

– Для получения подобной информации вам необходимо связаться непосредственно с лейб-флагманом Преображенской дивизии, – бросил американец, брезгливо поджав губы. Всем своим видом он демонстрировал, что это ниже его достоинства – лично вдаваться в утомительные разъяснения для непонятливых русских. – Уверяю, адмирал, вас там ждет весьма занятный сюрприз…

С этими загадочными словами Джонс отключил канал связи, оставив обескураженного Самсонова один на один с клубком нехороших предчувствий.

– Что ж, ценю твой совет, приятель, как бы ты меня ни бесил своим высокомерием, – процедил сквозь зубы раздосадованный адмирал. – Но знай: после того, как покончим со всей этой кутерьмой, мы с тобой еще перетрем по душам. Уж постараюсь внушить тебе чуток уважения к золотым орлам на моих адмиральских погонах…

Мысленно пообещав себе устроить строптивому американцу головомойку при личной встрече, Иван Федорович решил последовать наущению своего не в меру самоуверенного подчиненного. Недолго думая, Иван Федорович приказал вызвать мостик флагмана Преображенской дивизии…

– Иван Федорович! – внезапно, вместо сурового лица адмирала Шувалова, на коммуникационном экране возникло молодое, до неприличия смазливое лицо Демида Зубова – со скупой искусственной улыбкой. И прежде чем ошарашенный адмирал успел открыть рот, полковник громогласно провозгласил: