При реализации провинциальной реформы суд был отделен от губернской администрации. По мнению Петра I, суд должен был создаваться «от высокого начальства», т. е. верховной судебной властью обладает монарх, от его имени суды и осуществляют правосудие; дела в суде разбирают коллегиально «некоторое число честных особ»; суд не может отказать в челобитье относящемуся к его подсудности и после разбора дела должен вынести «по правам» решение90.

Идеологическое обоснование судебной реформы было дано в именном указе от 22 декабря 1718 года. Вмешательство монарха в осуществление правосудия было ограничено изветами по первому и второму пункту «слова и дела». Петр I объяснил такое ограничение своей загруженностью: «челобитчики непрестанно его царскому величеству докучают о своих обидах, везде, во всяких местах не дают покою», он же, обремененный «воинскими и прочими несносными трудами», не способен удовлетворить всех прошений. Однако он понимает, «что всякому своя обида горька есть и несносна», и «для полного удовольства челобитчикам всем суда правого» учреждает нижние суды в городах и провинциях. На их решения можно было жаловаться в надворные суды, создаваемые в «знатных губерниях», на решения надворных судов – в Юстиц-коллегию, а на ее решения можно было подавать жалобы сенатскому секретарю. Сенат решал дело окончательно, в последней инстанции91.

С 1720 года основными судебными органами на местах стали надворные суды и городовые судьи. Надворные суды были созданы по именному указу от 8 января 1719 года92. На территории Сибирской губернии было создано два надворных суда – Тобольский (1720 года) и Енисейский (1722 года). Подобно Юстиц-коллегии, они создавались на коллегиальных началах. Присутствие их составляли президент, вице-президент и несколько асессоров. При них действовали канцелярии, возглавлявшиеся секретарями. При создании надворных судов предполагалось, что они будут отделены от администрации. В «Инструкции, или наказе воеводе» 1719 года говорилось, что воеводе «не подлежит ссор тяжебного дела между подданных судить и судьям в расправе их помешательства чинить»93. Однако на практике с 1721 года Юстиц-коллегия, как правило, назначала президентами и вице-президентами надворных судов губернаторов и вице-губернаторов, считая, что от соединения должностей будет «лучшее в делах отправление»94. В отличие от современных судов, надворные суды не были самостоятельными и независимыми, но находились «под особливым… повелением» Юстиц-коллегии. Несмотря на это, они обладали некоторой самостоятельностью: если суд считал, что распоряжение коллегии противоречит «указам и высокому интересу его величества», он, не исполняя предписанного, сообщал об этом коллегии. Если коллегия подтверждала распоряжение, а суд продолжал не соглашаться с ним, он был обязан исполнить распоряжение, однако немедленно должен был довести свое мнение до Сената.

Важнейшим принципом кадровой политики было требование Петра I назначать судейских чиновников из офицеров, «которые много служили» и отставлены за старостью или за ранами. С одной стороны, это вело к дефициту кандидатов для назначения на эти должности, с другой – судьями становились отставные ветераны, не способные «из-за болезней и ран» и «по старости» к военной службе, т. е. искалеченные на войне пожилые люди. Кроме того, судьи из бывших офицеров были не знакомы с обширным, противоречивым и трудным для понимания гражданским законодательством.