За час отпущенного времени ничего стоящего найти не удалось.

Глава 6. Второй день учебы

Первым занятием стояла пара История развития магии, ее вела леди Хелен Хьюстон, почтенная седая женщина с живыми серыми глазами. С первых же слов преподавательницы Арабелла поняла, что магистр не просто знает свой предмет, а знает досконально и любит историю родной страны. Она рассказывала не так, как это описывалось в учебниках – сухо и лаконично, а очень живо и красочно, так, будто сама являлась свидетелем тех событий. Хотя кто знает.

Еще находясь под очарованием магистра Хьюстон, Арабелла и Вики спешили на занятия по целительству. Где-то в коридоре мелькнул тот юноша с белой прядью волос. Этим воспользовалась Оливия, она шустро подставила подножку, а затем быстро отскочила в сторону, не забывая схватить на ходу за локоть Боливию. Белль упала, больно ударившись коленом. Но вокруг никто не заметил подножки, да и не в характере Белль было жаловаться. Вики помогла встать. Белль сделала шаг и едва не заплакала от боли. Сдержалась, закусив губу. Целительство вела Берта Виталис – почтенная дама, немного строгая, но очень отзывчивая. Когда увидела девушку, которая заходила в аудиторию держась за подругу, то сразу наложила временный обезболивающий эффект, и велела после пары обратиться к целителям, да оказания полноценной врачебной помощи.

Однако следующим занятием стояла пара ректора – Арагорна Коула, того самого высокого серьезного мужчины с черными длинными волосами, собранными в хвост «Коршуна» и Белль побоялась пропустить первое его занятие, да и колено после обезболивающей магии не болела.

Боль пришла уже в начале занятия. Коршун велел разбиться на пары и отрабатывать смену атакующих и защищающихся позиций. Арабелла двигалась медленно, стараясь давать как можно меньшую нагрузку на левую ногу, оступившись снова упала на это колено. По лицу побежали слезы. Ректор нахмурился и махнул рукой, приказывая покинуть полигон. На прощание сказал

– Слабакам не место в Академии. Если не можете удержаться на ногах физически, и плачете от первого падения, то Вам не место в Малой королевской Академии.

Арабелла понурив голову побрела в раздевалку, захватила свою сумку с одеждой и отправилась в медпункт. Спорить и доказывать, что не слабачка ей было стыдно, особенно под победным взглядом Оливии.

В медпункте ей молча промыли оцарапанное колено, наложили повязку с какой-то пахучей мазью и сказали, что к утру будет как новенькая.

Желудок напомнил о себе, и Арабелла нашла в себе силы дойти до столовой. Там не глядя по сторонам взяла себе тарелку каши, компот и пару пирожков, которые решила взять с собой.

Зато на Артефакторику, которую вел магистр Альберт Новикус – мужчина средних лет, в халате и очках, задумчивый и педантичный, Арабелла пришла первая. Запыхавшись и опоздав минут на пять прибежали и одногруппники. Вики, как обычно села рядом. Магистр рассказывал довольно нудно. Вики, чтобы не опоздать пропустила обед, и Белль протянула ей под партой пирожки. Вики хмыкнула, взяла пирожки и украдкой отламывая по кусочку съела, благодарно поглядывая на подругу.

После занятий идти в библиотеку у Белль не было сил, да и нога еще побаливала, Вики же взглянув на подругу махнула рукой – давай отдохнем сегодня, ты вон ходишь с трудом, боюсь тебя одну оставлять, ну вот только на ужин сбегаю и тебе прихвачу что смогу.

Третий курс обучения начался также, как и предыдущие два. Его узнавали, шептались за спиной. Узнавали и шептались из-за белой пряди в прическе. Его отец гордо носил белоснежную шевелюру, а вот сын несмотря на свои двадцать лет так и не приобрел таковую. Причина была в его магии, тщательно скрывалась от посторонних, но шепот за спиной он слышал постоянно. Надоел, как и восхищенные, а вернее заискивающие взгляды. Парни старались набиться в друзья, девушки – набиться в подруги. Но опыт еще первого курса показал – друзей у него всего двое, а от девушек-аристократок следует держаться подальше, если не хочет быть «окольцованным» еще до окончания Академии. Лучше уж какая сиротка бедная, что не будет строить ложных надежд, ну а если и будет питать, то без родовитой родни при огласке отношений добьется лишь осуждения и насмешек. В отношении себя, конечно, а не его.