Он вежливо склонил голову и прижал руку к сердцу. В глазах искрилось столько насмешки, что даже Эмир смог отчетливо заметить это. Женщина напротив опять улыбнулась Беджану, сложила губы трубочкой и подула в его сторону. Чтобы это ни значило, Беджан вдруг понял, что она ждет. Спокойная и хладнокровная, незажатая в тиски препаратов, как обычно, она ждет в засаде, готовая нанести удар. Сейчас она напоминала змею, застывшую перед броском, гипнотизирующую жертву неподвижным взглядом.

– Если она не захочет идти сама, я эту тварь за волосы вытащу оттуда! – взревел Эмир. Беджан отрицательно покачал головой, но Эмир этого не замечал. Он смотрел на мать, требуя от нее почтения и одобрения. Лицо его менялось ежесекундно от лютой ненависти до жалкой мольбы. – Она отработает свое и пусть валит отсюда. Я прикажу вывести ее в четвертый круг, там пусть и сдохнет. Ты не думай, что я дурак! Я знаю, что она скоро и сама сдохнет. Ой, отец не создал смену, забыл про это, старый болван. Но у нас есть резервы – я сам позабочусь об этом! Женщина ткнула ложку в тарелку и со страшной силой провела по дну. Раздался резкий скрип, от которого Эмир вздрогнул и замолчал, пугливо глядя на мать.

Слуги поменяли блюда, положив каждому справа по устрашающего вида ножу для мяса. Беджану захотелось есть, и дело было не в том, что мясо было приготовлено прекрасно, мягкая, пышущая жаром баранья отбивная. Он следил за женщиной напротив, как она с удовольствием режет мясо и отправляет аккуратные кусочки в рот вместе с шариками зеленого горошка под покровом воздушного картофельного пюре. Мара тоже очень любила мясо, в этом они были с матерью похожи, в остальном их привычки и пристрастия к еде не совпадали.

Эмир долго ковырялся с отбивной. Он ругался, злился, обещая наказать повара за плохую прожарку и жесткое мясо. Женщина отпила вина из высокого непрозрачного бокала из синего стекла. Она пристально посмотрела на сына, и он замолчал, сделав обиженную морду.

– Завтра срок ожидания кончается. Ты знаешь, Эмир, что в сложившейся ситуации место Мары займет ее брат, – Беджан отпил воды из бокала, вино и другой алкоголь он не употреблял.

– Не смей называть этот биореактор ее братом! – взревел Эмир. – Это всего лишь донор! Он даже не человек, он даже не эти куклы, которых мы купили!

Эмир ткнул ножом в слуг и захохотал. Женщина с силой провела ножом по тарелке, скрип был невыносимый, и Эмир завыл.

– Мама! Прекрати, пожалуйста!

Женщина отложила нож и посмотрела на Беджана. Она больше не улыбалась, губы сомкнуты, челюсть напряжена, а в глазах горит маниакальная решимость. На секунду Беджану показалось, что болезнь вновь одолевает ею, что еще секунда, и она разразится диким смехом, как это часто бывало за ужином. Она еле заметно качнула головой, левый край рта дрогнул в презрительной усмешке. Она перевела взгляд на сына, ожидая от него продолжения.

– Этот донор отработает свое. Два цикла он выдержит, а больше нам не надо. Папаша мой не доделал, а я сделаю, и наш род будет главным. У него не хватило духа выгнать этих Юмашевых, а я заберу себе все! Понял, ты? Можешь так и передать наверх в своих отчетах. Я получил на это благословение Пророка! – Эмир гордо посмотрел на него и мать. Схватив кубок отца, он с жадностью стал пить вино, булькая и чавкая.

– А ты не думал, что у рода Юмашевых есть такое же благословение? – Беджан склонил голову и улыбнулся. – Ресурсы их донора велики.

– Но у них нет смены! А эти ублюдки скоро подрастут, пару лет мы продержимся до того момента, как я их введу, – Эмир запнулся, нечетко понимая свою мысль.