После мои мысли продолжали вяло течь, и сон утянул меня в свою глубину.

Проснулся от того, что кто-то настойчиво стучался в дверь, но это не было грубым долблением в неё, нарушающим покой, а будто вежливый слуга пришёл будить хозяина.

– Да, кто там? – сонным голосом крикнул я.

– Крон хочет продолжить разговор, беститульный. Мы ждём тебя в нашей комнате, – послышался приглушённый голос Зера из-за двери, а в следующее мгновение пришло осознание, что стоит выйти мне в коридор, как снова будет подсвечена нужная дверь.

Слезая с кровати, подметил, что спал-то я, оказывается, в шортах и сандалиях с верёвочкой, совершенно не испытывая от этого никакого дискомфорта.

Вдохнув, морально готовясь к более серьёзному разговору с новыми знакомыми, вышел в коридор, подошёл к подсвеченной двери и неверной рукой постучал по ней.

– Давай, Дэн, заходи, – раздался приглушённый хриплый и усталый голос рыжебородого.

Зайдя в комнату, увидел две кровати, на одной сидел Зер и снова игнорировал меня, а на другой, закинув руку за голову, лежал «побитый» здоровяк Крон. В стене напротив двери – окно, которое, судя по виду, выходит во двор. Рядом с обоими кроватями по одной тумбе, и у спинок две таких же табуретки, как моя, только с тазами, наполненными водой и серыми полотенцами. У них тут олл-инклюзив (всё включено), оказывается?!

Вчерашний весельчак сейчас даже не помышлял об улыбке, его лицо выражало вселенскую тоску, боль и раскаяние за выпитое вчера. Обычно в такие моменты клянутся, что это точно был последний раз и больше они ни-ни! Но боль уходит, а вместе с ней забываются и их обещания. Эх-х-х, и почему человек так хорошо понимает только боль?

– Беститульный, присядь, – Крон вяло указал на кровать Зера. – Ох-х-х, Зер, мать твоя гулящая, дай же ты мне это всратое зелье! – он сжал свою голову руками и наморщился.

– Оно кончилось еще на прошлой неделе, – тихо отвечая, тот даже не поднял взгляда, словно, что бы ни сказал этот побеждённый алкоголем мужик, ничто не способно его взволновать. Отодвинувшись по кровати дальше от окна, он кинул на меня взгляд и без слов поднял руку в приглашающем жесте.

– Дэн, давай, рассказывай про того чудика в одеждах с длинными рукавами, ух-х-х, – страдалец скорчил гримасу и выжидательно посмотрел на меня. – И дёрнул же меня Кадун нажраться, – тихо пробормотал он и закашлялся. – Зер, прошу тебя, принеси того настоя гномьего, а?

Друг его поднялся и неторопливо вышел из комнаты, видимо, с целью выполнить просьбу приятеля.

– Ну, чего молчишь? Давай уже, хоть голова усиленно мешает слушать, но я обещаю, что справлюсь с этой непосильно для меня сейчас задачей, – он хохотнул над собственной шуткой, как вчера, а затем резко скривился от боли и приглушённо простонал.

Как раз, когда вернулся Зер и передал Крону живительную влагу, я снова приступил к рассказу. Выпив до дна гномьего настоя, страдалец изобразил на лице блаженство и занял более расслабленную позу.

Иногда бородач приподнимался с кровати в желании узнать о чем-то более подробно, задавая уточняющие вопросы. Иногда его лицо выражало предельную форму удивления, из-за чего он не мог издать ни звука и, сохраняя такое выражение лица до следующего события, продолжал слушать.

Этот простой, прямой и искренний мужик начинал мне нравится. Он прямо выражал свои эмоции и мысли, не юлил, вёл себя искренне, и даже его грубые шуточки или непонятные оскорбления в сторону Зера не портили его образ, а скорее дополняли, как комплексную личность. У всех свои тараканы, а у этого парня они не такие огромные и отожранные, как у некоторых!