Футбол, надо заметить, к благородным и благодатным темам искусства не относится.

Хоть за ним и стоят большие деньги, но, по сути, он остаётся пролетарской забавой. Мировое искусство так и не выработало притягательных для себя маячков в освещении на страницах книг и в рулонах киноплёнок темы футбола.

Нет, фильмов и книг на самом деле хватает, но возвышенности и экзальтированности, как при сближении с той же классической музыкой, в них нет. Фильмы про футбол одномерны и поверхностны, книги – туповаты. К тому же в большинстве это биографии, а не художественные произведения.

Я не собираюсь в этом романе подробно погружаться в футбольные перипетии и уж тем более выводить тему футбола на какой-то невиданный, вдохновенный уровень, но краешком по ней придётся пройтись, потому что мой Адам большой в этом дока.

Нет, он не занимался футболом, просто он умеет связывать воедино причинно-следственные связи.

И производить из этого определённую материальную выгоду.

Некоторое отношение к футболу имел и я. Причём самое непосредственное.

Я выступал в раннем детстве за дворовую команду «Затейник».

Да, была такая командочка в нашем микрорайоне. Зимой хоккей, летом футбол, в межсезонье – хоккей с мячом.

В какой-то момент там лучше пошёл хоккей, потому что Нижнекамск сам по себе хоккейный город. «Затейник» занял третье место в своей возрастной группе на знаменитой всесоюзной советской «Золотой шайбе» и его премировали поездкой на товарищеский турнир в Финляндию.

По тем временам, в середине 80-х, это было очень круто для маленького и убогого промышленного татарского города.

В той команде в основном играли мои одноклассники, многие из них выросли в профессиональных хоккеистов, но большими звёздами не стал никто.

Меня там не было, потому что в хоккей я так и не научился играть, да и кататься на коньках умею еле-еле.

А вот на одном из изводов существования того «Затейника», с теми же одноклассниками-хоккеистами мы какое-то время поиграли в футбол в городском чемпионате дворовых команд.

Признаться, в футболе я был неплох. Пожалуй, даже лучше, чем большинство одноклассников-хоккеистов.

Я чувствовал игру, умел контролировать мяч и делать точные передачи, много забивал.

Но дела в футболе у меня не пошли, прежде всего – из-за плохого зрения.

Я почти слеп с рождения на правый глаз, левый тоже стал терять остроту в школьные годы, а в любой спортивной секции требовали справку от врачей, которую эти презренные личности категорически отказывались мне выдавать. Так что футболом и прочими видами спорта я занимался подпольно, до первых непоняток и неприятностей.

Позже я подарил свою близорукость и историю детства герою романа «Проникновенная история взлёта и падения ВИА «Слепые» Саше Макарову (обратите внимание – ещё одна простая и нейтральная русская фамилия): он подделывает справки, ходит на кучу секций и кружков, стремится выбиться из круга повседневности.

И выбивается, в конце концов.

Правда, с трагическими для себя последствиями, но они были необходимы для драматического развития и завершения сюжета.

Павел Тимохин никогда футболистом стать не мечтал, прекрасно понимая, что ничего, кроме очередного уровня порабощения он бы ему не принёс, а футболом интересовался постольку поскольку, лишь как одной из ячеек в стене человеческого шума.

Видимо, поэтому, в отличие от меня, он умеет гораздо успешнее делать ставки на футбольные матчи.

С порабощением он борется всю свою сознательную жизнь. Его идеал и жизненная цель – абсолютная, неподвластная никому и ничему свобода.

Свобода не только индивидуальная, но и общечеловеческая.