Но я еще жив…

Я стал ползти. Я начал ползти в полном одиночестве, едва сохранив голову, батарею и руку. Обрубок моей руки вгрызался в почву, сгибался и продвигал меня по дюйму за раз. За мной тянулись ошметки металла – все, что осталось от моего тела. Мой стальной хребет, к которому крепились корпус батареи, голова и рука, сохранился как единое целое, но все остальное было разбито на куски. Час за часом я полз, как какой-то странный полуживой слизняк, который цеплялся за жизнь.