– И когда ты это поняла? – прищурилась Лёля. – Дай-ка догадаюсь… Это связано с разбитым телефоном?

– Можно сказать и так. Только это приключение было последней каплей. Того, что набухало во мне уже давно. Просто прорвалось. Сегодня я все высказала «белому медведю». То, что думаю о нашей компании.

– Ты нахамила начальнику? – догадалась Лёля. – Тебя точно уволят. И куда пойдёшь? Раскладывать карты и плакаться о своей никчёмной жизни? В этой фирме у тебя хоть стабильность была.

– Лёль, – угрожающе ласково начала Ева. – Я очень давно живу в этом аду, который ты называешь счастьем стабильности. Заметь, сначала я много лет без тени возражения втюхивала по телефону спутниковые антенны. Представляясь организацией помощи пенсионерам. Потом мы сделали ребрендинг… Ребрендинг, Лёль!

– Ты не о… – попробовала гнуть свою линию Лёля, но новая Ева не позволила себя перебить.

– Я говорю о том, что мы стали осуществлять маркетинговые стратегии. И теперь занимаемся анализом рынка, выбором целевой аудитории и управлением маржинальностью продукта. Мы теперь добавку к корму для куриц продаём, Лёль. Со всем полагающимся к этому великому делу менеджментом лидеров мнения по направлению. А знаешь, что я думаю на самом деле?

Ева эффектно допила вермут, и, кажется, окончательно захмелела.

– Если я и завтра на работу не выйду, ещё сотня, а, может, тысяча куриц останется вполне себе здоровыми и счастливыми без этой добавки.

– Раз кто-то покупает эту вашу добавку, значит, она ему нужна, – у Лёли оставалось все меньше и меньше аргументов.

– Лёль, а ты курица, чтобы рассуждать, что для неё лучше? Сначала включи в свой рацион нашу «Курочку Рябу», а потом мы поговорим, хорошо? А лучше…

Внезапно до Евы дошло. Она внимательно посмотрела на подругу:

– Лёля?! Что случилось?

Та как-то съежилась, одновременно каменея:

– Клод.

И Ева сразу все поняла.

– Как? Откуда?

– Из-заграницы. На днях. На мою погибель.

– Вот же черт....

Девушки немного помолчали. Затем Лёля жестко проронила:

– Я тебе говорила, что самый крепкий дом это тот, который ты строишь по правилам?

– Говорила, – вздохнула Ева.

– Я тебе говорила, что семью можно построить на взаимном уважении и интересе?

– Говорила, – Ева вздохнула второй раз.

– А теперь забудь всю эту чушь. Потому что в твой тщательно выстроенный и украшенный дом вдруг явится тот самый разгильдяй, с которым у тебя и в помине нет никаких общих целей и ценностей, и все твоё построенное здание полетит к чертям! Мелкими осколками посыплется. Хорошо ещё, если никого больше не заденет…

– Может, и не заденет? – очень неуверенно спросила Ева.

– И ты в это веришь?

– Нет.

Лёля немного помолчала, собираясь с духом, потом, решившись, выпалила:

– Я вообще не знаю, что делать. Тут ещё… Пришла какая-то омерзительная тетка, которая знает Клода, и наговорила мне таких гадостей про него. Я была как в бреду, плохо соображала, но поняла, что он спал с ней за деньги.

– Я не удивлена. В твою жизнь вместе с Клодом всегда входит какой-то бардак, да? – сочувственно покачала головой Ева.

– И это меня больше всего бесит! Он всё ломает словно любопытный ребёнок. Всю мою жизнь, и я понимаю, что только из желания посмотреть, как она устроена. Потом теряет интерес и бросает.

– Но раз ты сама понимаешь…

– Понимаю, – вздохнула Лёля. – Но это вечно так было. Может, потому что он совсем не такой как я. А такой… Неистовый. У него всегда глаза горели, изнутри огонь сжигал, напор эмоций зашкаливал. Много в нем чего-то такого было, мужского, еле сдерживаемого. Он приходит и берёт, словно имеет на это право. Эгоизм самца – мне надо, и все тут. Я от него всегда загоралась. Только посмотрит, только дотронется… И всё – полыхаю в его пламени. А ещё он такой непредсказуемый. Это тоже будоражит. Как-то сказал, что у него всё получается только, когда внезапно решение приходит.