Мелиса и Изабель объявили, что им нужно переодеться. «Лендровер» тронулся под проливным дождем с открытыми дверями, и девушки с тремя рейнджерами запрыгнули в него на ходу. В мгновение, когда «Лендровер» передним бампером в щепки разнес деревянные ворота деревенской ограды, раздался треск и поток чудовищной небесной энергии ослепительно-белой переламывающейся стрелой ударил в кровлю хижины охотников.

Последнее, что заметили пассажиры «Лендровера», – в деревне масаев было освещенное молнией каменное лицо вождя, стоявшего с воздетыми в небеса руками.

К городку Мусома ехали всю ночь едва различимой в саванне дорогой под тропическим ливнем, казавшимся новым библейским потопом. С рассветом на севере проступили очертания горы Шамполи.

– Потухший вулкан, – рассказывал Бонами, указывая на Шамполи. – Это уже Кения. Под этой горой моя родная деревня.

– Это земли масаев? – спросил Николай.

– Да. Масаи живут и в Кении, и в Танзании. У них нет своего государства.

– Они, как индейцы оджибве, считают, что земля не может никому принадлежать и ее можно лишь использовать, как огонь, воздух и воду, – улыбнулась Мелиса.

– Пожалуй, – согласился Бонами.

– Девственная саванна – это природа эпохи Адама, – заметила Изабель и воскликнула с непосредственностью ребенка: – Слоны!

Залитым водой зеленым ковром саванны, выступив из-за редких акаций, дорогу переходили натоптанной веками тропой три десятка громадных африканских слонов. Чувствуя опасность, слоны сгруппировались, заслонив детенышей. Слонята барахтались в лужах.

– Как сыро и как хороши эти исполины, – восхищалась Мелиса оглашавшими саванну трубным ревом слонами.

– В год в Африке от рук браконьеров гибнет от тридцати до сорока тысяч слонов, – объяснил Бонами, и его большие карие глаза с грустью смотрели на спутников. – Раньше и масаи занимались охотой и на львов, и на иных диких животных. Но теперь они поняли, что чем больше в саванне пасется зебр и антилоп, тем более сыты львы и хищные кошки меньше охотятся на скот масаев. И поголовье львов вокруг горы Шамполи увеличилось в несколько раз.

– Однако сколько же воды, – изумилась Изабель.

– Осадки выпадают над Килиманджаро. Гора собирает вокруг себя идущие от океана тучи, не пропуская их далее на континент. И дожди пополняют влагой озера рифовой долины.

В Мусоме после первого дня работы конференции, а доклады герои повествования прочли в первый день, всех желающих пригласили на остров Рубондо, представляющий собой заповедник, затерянный среди голубых вод озера Виктория. Длинная парусная лодка с высокими бортами приняла наших героев, и началось плавание водами величайшего в Африке озера.

Большой остров Рубондо был скрыт непроходимым тропическим лесом с саванной и болотами, среди которых в безмятежном покое бродили слоны, жирафы, носороги и бегемоты. Над девственным раем парили орлы.

На Рубондо, лишенном цивилизации, люди растворились в первозданной природе родины современного человечества, и вечером, сидя на берегу озера вокруг пылающего костра, Мелиса, вдохновившись происходящим, поведала историю.

– Канада – северная страна, но с Африкой ее роднит то, что значительная часть Канады пока еще не искалечена людьми и прогресс там еще не обернулся регрессом.

– Если тут слишком жарко, то в Канаде слишком холодно, – склоняя набок украшенную завитыми локонами голову, развела руками Изабель. – Думаю, все к лучшему.

– Эту историю мне рассказала бабушка. Семейное предание, – Мелиса обвела спутников вопросительным взглядом и, убедившись в доброжелательном восприятии, поведала с недюжинным актерским даром: – Все случилось в Монтане, на границе Канады и Штатов, в XIX веке. Моего прадеда звали Джон Хайнс. Он был охотником-траппером и в компании десятка таких же охотников добывал для Мисурийской пушной компании Майкла Иммела и Роберта Джонса бобровые шкурки на земле индейского племени черноногих.