А силуэт меж тем помахал рукой. У Кирилла внутри все похолодело. Неужели он один это видит. Присутствующие переглянулись и покачали головами. Вероятно, выглядел молодой человек не лучшим образом. Потому что соседка встала и вышла на балкон.

– Нет тут никого. Иди сам глянь, – перешла она на ты. – Только шуба Анькина висит. Вот тебе и померещилось, – пьяненько икнула она. – Да не мудрено. Повод, да и разговоры…

Парень вышел из-за стола и убедился, что балкон пуст, а на вешалке висит женская шуба.

Нет, ну это уже никуда не годится, про себя подумал он и решил, что пора откланяться.

– Мне, к сожалению, надо идти. Спасибо, – Кирилл не знал, что еще говорят в таких случаях. – Ах, да, вот, возьмите, – спохватился он. – На нужды там всякие, на венок, памятник.

– Конечно, конечно, – пятитысячная купюра мгновенно исчезла в кармане соседки. – Спасибо, что пришел. А ты заходи, заходи. На девять дней приходи.

Молодой человек пробормотал что-то невнятное и поспешил уйти.

*

Весь вечер он не мог отделаться от неприятных назойливых мыслей. Неужели он, пусть косвенно, виноват в смерти молодой девушки? Кирилл придумывал себе разные оправдания, пытался представить последние минуты ее жизни, рассматривал все возможные варианты. И неизменно приходил к выводу, что версия соседок вполне состоятельная. Если у Анны было слабое сердце, то сильное волнение, потрясение, которое наверняка испытала она, открыв злополучную книгу, очень даже могло спровоцировать сердечный приступ. Девушка жила одна. Вовремя вызвать скорую некому. И печальный финал не заставил себя ждать.

Но он же не мог предвидеть, что так будет. Он не несет ответственности за жизнь чужого ему человека. Каждый сам отвечает за себя. Мучительные размышления внезапно прервались новым не менее неприятным вопросом.

– Черт, откуда у нее мой номер?

Неужели успела разузнать что-то перед смертью? Наверняка! Вывод был неутешительным. Это не простое совпадение!

– И что теперь? – попытался он успокоить себя и рассуждать логически. – Теперь и вовсе доказать ничего невозможно. Наследников нет. На авторские права претендовать некому. Убитая горем мать вряд ли будет в состоянии заниматься такими вопросами. Так о чем беспокоиться? – Кирилл говорил вслух, чтобы придать себе уверенности.

И в конце концов ему удалось справиться с волнением и тревогой. Для закрепления результата он налил себе коньяка.

– Земля тебе пухом, Анна Комарина, – поднял он глаза к потолку. – Извини, если что не так.

Горячительная жидкость приятно наполняла желудок и усмиряла плохие мысли. Через пару минут по телу разлилось тепло, в голове зашумело и на душе стало легко. Действительно, думал парень, что это я, ерунда какая? Я же не хотел ничего плохого. Ну позаимствовал кое-что. Умирать что ли из-за этого.

– Да я бы потом поделился с тобой, – обращался он к невидимой собеседнице, глядя на натяжной потолок. – Мы бы договорились. Да я потом, – прижал он руку к груди, в подтверждение серьезности намерений, – обязательно расскажу о тебе.

Решив, что ему удалось убедить покойницу в своей невиновности и непричастности к ее смерти, молодой человек расслабился. На лице появилась нетрезвая улыбка.

– Ну давай, – поднял он вновь наполненный бокал, – за тебя еще раз.

Однако, выпить Кирилл не успел. Несмотря на опьянение, парень заметил, что с потолка что-то упало прямо в коньяк. Он несколько раз перевел взгляд с потолка на бокал, недоумевая, чтобы это могло быть. Потом подцепил соринку пальцем и вздрогнул, брезгливо стряхнув ту на пол. Соринка оказалась живой и шевелила рыжими усами и лапками, барахтаясь на полу. Видимо нахлебалась горячительного, потому никак не могла перевернуться и убежать, как следовало бы.