А потом Лера явилась в офис в блузке, слегка открывавшей ключицы. И это окончательно добило Мейерса.

Крутя в руках бумажку и пряча глаза, Мирон Александрович начал издалека.

– Да, спасибо за кофе, Лера. Напомните, у вас какое образование?

– Журналистское, – улыбнулась секретарь без всякого подтекста.

– Вы, наверное, сюда на другую должность хотели устроиться?

Девушка замялась.

– Вы сказали, что тестовое задание я выполнила ужасно, но, по крайней мере, грамотно. Подойду в качестве секретаря.

Мирон Александрович выронил бумажку.

– Нда? Совершенно не помню… В общем… э-э-э… Я вижу, что вы девушка способная, а за время работы здесь наверняка многому научились.

Глаза Леры блеснули надеждой. Суетливые пальцы Мейера нашли на столе скрепку и принялись её разгибать.

– Но как главный редактор я должен думать в первую очередь об атмосфере в коллективе, о репутации издания. И я понимаю, что на вас нет никакой вины, однако корейских дорам в своей редакции я не потерплю.

Девушка вспыхнула:

– Я никогда…

– Повторяю, вы ни при чём. Я имею в виду нескольких коллег, отношения между которыми накалились из-за их симпатии к вам.

Девушка молчала. Скрепка в руках Мирона Александровича превратилась в узел.

– В общем, я поговорил с одной знакомой. Она редактор журнала мод. Я вас горячо порекомендовал. И думаю, в деньгах вы не потеряете. А я буду время от времени справляться о ваших успехах.

– Вы меня увольняете?

Главред закашлялся. Бес постучал его по спине и заодно ловко прошёлся по рёбрам, как по язычкам калимбы.

– Я надеялся, что вы… по собственному желанию…

Лера сжала кулаки, отвернулась к двери. Почему-то щёлкнул замок. Девушка повернулась снова, и взгляд у неё был другой. Такой… какой бывает в фантазиях мужчин куда чаще, чем в глазах настоящих женщин.

– И что же, меня возьмут в тот журнал опять секретаршей?

– Секретарём… – промямлил Мирон Александрович, пятясь к архивному шкафу. – То есть, сначала секретарём, но я замолвлю словечко, и через какое-то время…

Девушка подступала, точно пантера: мягко, текуче. Очень соблазнительно. Бес расхохотался и тактично исчез.

Лера подошла к начальнику на расстояние вздоха. И пятиться тому уже было некуда.

– А кто же эти сотрудники, которые ко мне неровно дышат? – спросила она, снимая невидимую соринку с пиджака главреда.

– Д-д-да почти все. Лозовский, Алиев, Бусел, Яцко.

– Мне кажется, вы забыли еще одну фамилию.

– К-какую?

– Мейерс, – шепнула девушка, глядя начальнику прямо в глаза.

Тот чуть в обморок не падал.

– Я больше не буду секретаршей. Ни здесь, ни в другом издании. Я журналист, – твёрдо сказала Лера. – А если вы мне не верите, – она сгребла лацканы его пиджака в кулаки, – то я могу вас очень… сильно… скомпрометировать.

И она поцеловала Мейерса так, что тот на миг лишился чувств от блаженства.

Лера написала заявление. И благодаря Мейерсу её взяли журналистом на испытательный срок в модный журнал «$тиль». Однако девушка там не задержалась. Мирон Александрович ухаживал красиво и со всем пылом зрелого холостяка, стремящегося запрыгнуть в последний вагон брачного поезда. Они поженились, и уже через год Валерия Мейерс осчастливила мужа двойней.

Несмотря на то, что главред «Гранда» сделал всё честь по чести, завистливые языки (в частности, Лозовский, Алиев, Бусел и Яцко, которых Мейерс уже давненько не приглашал в гости) всё равно мололи одно и то же:

– Ишь какую молодую заманил. Небось, на деньги позарилась. Главное, чтобы справился, в его-то годы. Правду говорят: седина в бороду – бес в ребро.

Астрономические объекты

Маледетте, чертовски умной и дьявольски красивой, не везло в личной жизни. Бесы, для которых уважительное отношение к женщине было нормой, а семья – точкой назначения, боялись даже подступиться. Они думали: «Ну куда мне со свиным рылом да в калачный ряд?» И получалось, что достойные кавалеры молча вздыхали, а к ногам Маледетты подкатывались только самые гнилые и противные фрукты.