Мортон с тревогой смотрел на багрового от ярости Аткинсона. Как альбионец он, разумеется, был на стороне соотечественника. Но как должностное лицо не мог не понимать, что мы с Телепиным полностью в своём праве. А вот я был удивлён. Расследование, инспекция – всё это неприятно… нервотрёпка, потерянное время… и никто не рассчитывал, что председатель встретит нас шампанским. Но столь бурная реакция… Трудно представить, что дело просто в дурном характере Аткинсона. Неужели покойный Добромыслов был прав, угадывая в деятельности общества нечто запретное? И теперь глава «Наследия» готов идти даже на конфликт, лишь бы не допустить проверки организации? Или… или есть за спиной некая поддержка, которая позволяет перечить спецкомиссии и бросать вызов ООГ?

Аткинсон медленно встал из-за стола и оперся мощными кулаками на тёмную столешницу.

– Я не привык, чтобы со мной разговаривали в таком тоне, – тихо, с трудом, произнёс он, явно сдерживая душивший гнев.

– А я не привык, чтобы моих офицеров убивали, – с неожиданной силой ответил Телепин, также поднимаясь. Теперь они стояли с Аткинсоном глаза в глаза. – Оставим перепалку! Мы не на базаре, чтобы браниться. Либо вы будете выполнять наши требования, либо…

– Либо что?

– Либо я приостановлю деятельность организации вплоть до окончания расследования, – невозмутимо закончил Телепин. – Такие полномочия у меня есть.

Аткинсон хватил кулаком по столу. Бумаги и артефакты, подпрыгнув, перемешались. Мисс Мэддокс вжалась в спинку стула.

– Вы смеете мне угрожать? Мне, в моём доме, на моей земле? – негромко спросил Аткинсон. Горло у него перехватило, и потому реплика прозвучала пугающе.

– Боже упаси. Я просто показываю возможные последствия вашего упрямства, – сухо сказал Вадим, пряча документ в папку. – И снова хочу спросить: намерены ли вы сотрудничать с нами?

Аткинсон смерил его мутным от бешенства взглядом, опустился в кресло и нажал кнопку звонка. На пороге кабинета мигом появилась невзрачная секретарша.

– Мисс Редл, проводите джентльменов, – велел патрон, тяжело дыша и поправляя трясущимися руками шапочку. – Встреча окончена.

В разговор вступил молчавший до этого Ходько. Во время сцены в кабинете я краем глаза наблюдал за ним, и почему-то мне казалось, что чем больше ярится директор, тем спокойнее становится полковник.

– Если вы нас выставляете, мы, разумеется, уйдём, – обронил он, чуть ли не зевая. – Но вы должны иметь в виду, что вскоре вернёмся. Один звонок в Лондон, в миссию – и через час в Эйвбери приземлится пара винтокрылов ООГ с подразделением российских офицеров-инспекторов. Если надо, подтянем и французских коллег. Здание вашей организации будет опечатано, сотрудники во главе с вами задержаны и допрошены… ну, и так далее. Я вам не угрожаю! – жёстко добавил он, прерывая открывшего рот председателя. – Я, как и мои коллеги, конфликта не ищу. А вот вы прямо-таки на него нарываетесь. Возможно, потому, что не отдаёте отчёта в том, чем он для вас закончится. Препятствовать работе специальной межправительственной комиссии и, паче того, инспекции Организации Объединённых Государств – дело серьёзное, мистер Аткинсон. Скажу больше: опасное. В сущности, это преступление, предусмотренное в своде законов ООГ. А они, как известно, имеют надгосударственный характер.

Аткинсон перевёл взгляд на Мортона. Тот уныло кивнул, подтверждая справедливость сказанного.

Установилось молчание. Видимо, директор понял, что зарвался, но не знал, как отработать назад без потери лица. Мы терпеливо ждали, разглядывая стены, камин, потолок и вообще все, что попадалось на глаза. Я смотрел в окно-бойницу: с высоты седьмого этажа открывалась отличная панорама деревни, взятой в тройное кольцо мегалитов. Гигантские, устремлённые в небо пальцы многопалой каменной руки, затаившейся под землёй… Мисс Мэддокс тихонько теребила рыжий локон. Мортон сидел мрачнее тучи. Ходько написал записку и передал её Телепину. Прочитав, тот высоко поднял брови и слегка порозовел щеками. Интересно, какой информацией обменялись полковники…