И настал день, когда Аристарх сказал себе: «Всё, остался финальный аккорд». Эмоции зашкалили. Сердце ухнуло в пропасть, кровь прилила к вискам мощной волной, сравнимой с цунами. Он уже было занёс перо для последнего, решающего росчерка, как вдруг…
Раздался звонок. На пороге стояла жена. Сразу запахло домашними котлетами и наваристым борщом, тело заныло в предвкушении соприкосновения с выстиранной майкой, а щека – со свежей наволочкой на взбитой подушке. Аристарх ещё минуты две посопротивлялся, но потом смирился:
– Романа не будет. А ведь оставался один абзац!
Встал и уныло поплёлся в ванную. Чистить зубы…
С лёгким паром!
В эту экспедицию Константин Петрович попал случайно. 30 июня они с друзьями по традиции ходят в баню и этот день не стал исключением. На улице было жарко и душно – тем не менее, пришли все.
Пар был хорош. Ну, и как водится в таких случаях… В общем, улететь должен был Жора, а улетел Константин Петрович. В Антарктиду.
Всю дорогу он спал, как убитый и к концу маршрута более или менее пришёл в себя. К моменту же высадки окончательно проснулся и с любопытством поглядывал в иллюминатор. Землю закрывала плотная облачность, светило яркое солнце и рубашка с коротким рукавом в сочетании с шортами казались достаточной защитой от июньского зноя. Правда, бортинженер уже несколько раз с сомнением поглядывал на амуницию Константина Петровича и даже произнёс какие-то слова. Но слышимость была плохая и беспокоиться было не о чем.
По громкой связи объявили: температура минус пятьдесят по цельсию, ветер южный, пятнадцать метров в секунду. Но это относилось явно не к нему. На высоте всегда холодно и придавать значение техническим деталям полёта он не собирался.
Забеспокоился лишь тогда, когда увидел, как лётчики надевают меховые унты и куртки. Дверь распахнулась и Константин Петрович понял, что ошибся адресом. Ноги вмиг посинели, а руки покрылись изморозью. Однако, из-под нахлобученной шапки встречавшей экспедицию симпатичной девушки лет тридцати на него глянули глаза, какие он искал всю жизнь. Под рукой оказался лишь веник, сбережённый для последующих походов в баню. Его-то он и предложил вместе с рукой и сердцем.
Девушка ответила заливистым смехом и у Константина Петровича потеплело на душе. Собственно, ничто другое потеплеть уже не могло, ибо бортинженер, покидая самолёт, не прикрыл за собой дверь.
Девушка оказалась дрессировщицей пингвинов, уже какое-то время подбирающей интересные экземпляры для своей труппы. Окончила университет в Англии, знает шесть языков, включая русский. Таинственный материк стал ей родным домом.
***
Теперь – всё в прошлом: вьюги, метели, мороз под минус шестьдесят. Её пингвины пользуются неизменным успехом у публики. И каждый раз, встречая Константина Петровича с работы, она заливисто смеётся. Уже много лет…
Детектив
Хлопнуло окно. Пламя свечи вздрогнуло и Иннокентий прислушался…
Скрипнула половица…
Чуть дыша, выдвинул ящик письменного стола, достал револьвер:
– Кто там?
Подошёл к двери… Приоткрыл…
В конце тёмного коридора, на лестнице, кто-то был…
Прицелился…
– Буду стрелять!
Что-то тёмное качнулось в его сторону…
Палец инстинктивно нажал на курок.
***
Грохнуло так, что Иннокентий выронил оружие.
Раздался вскрик и тело с коротким возгласом рухнуло вниз.
Посветил. На полу, ничком – человек. Под ним – чёрное растекающееся пятно. Иннокентию стало плохо.
Человек пошевелился и застонал…
Приподнялся, прижался к стенке…
Иннокентий наклонился к несчастному.
Кровь текла неудержимо, но человек не обращал на неё внимания – что-то искал, запустив руку под рубашку. Наконец, нащупал входное отверстие и, покопавшись во внутренностях, вытащил револьверную пулю… Бросил к ногам полумёртвого Иннокентия: