– Дай сигарету, Коля, – сказал старший чуть севшим голосом. – Вот же беда…

Пинчук бросил на него удивленный взгляд. Игорь Валентинович бросил курить – на спор – в канун Нового года. С тех пор так и не выкурил ни одной сигареты. Мало того, здесь, в штабном вагончике, он запрещал курить даже в ту пору, когда еще сам смолил одну сигарету за другой. Место для курения они оборудовали в дальнем конце ангара, поставив там обрезанную бочку с водой, которая частенько замерзала вместе с окурками…

Николай достал сигареты из кармашка висящей на крючке спецовки, прикурил сразу две…

– Значит, так, – сказал Голышев, сделав несколько глубоких тяжек подряд. – Иди-ка ты, Николай… готовь скутер!

– А чего его готовить, – хмуро сказал Пинчук. – Он на ходу. Разве что полозья сменить… И топливо в бак долить. Что ты удумал, Валентиныч?

– Мне тут кое с кем надо связаться… – Голышев передвинул по столу поближе к себе небольшой кейс со спутниковым телефоном. – Ну? Чего застыл?! Давай, Николай, действуй! Действительно, поменяй полозья! Поставь те широкие, что ты опробовал, когда на озеро катался.

– Это которые я у норгов выменял? Они в мастерской. Я на углепластик еще в два слоя эпоксидкой меховые полоски наклеил. Я думаю, чудные будут полозья!

– Ты мне вчера об этом говорил.

– По самому глубокому и свежему снегу будут держать, как по фирну!

– Отлично. То, что надо… Сколько времени понадобится, чтобы поменять полозья?

– Минут двадцать примерно.

– Добро! Горючку долей в бак. И канистру с запасным топливом – на сани!

– Ты же не собираешься…

– Делай что тебе велено!

Пинчук, помрачнев, сдернул с крючка возле входной двери спецовку, нахлобучил шапку, потом надел ватник и рукавицы. Он уже взялся за ручку, когда старший окликнул его.

– Николай… давай без обид! Дело серьезное… Я не могу тебе всего сказать, но… Но так надо!

– А я что? Я разве что-нибудь говорю?

– Не говоришь, так думаешь.

– Мало ли что я думаю. – В словах Пинчука все же сквозили нотки обиды. – Мое мнение тут никого, похоже, не интересует.

– Подожди… Минутку!

– Ну? – Пинчук обернулся. – Так мне готовить снегоход?

– Вот что, дорогой мой товарищ… – Голышев встал из-за терминала и вплотную подошел к Николаю. – Похоже на то, что с ребятами случилась какая-то беда.

– Я это уже понял. Но я не понимаю другого… Не врубаюсь, что именно ты задумал, Валентиныч!

– Я собираюсь прокатиться до Второго лагеря.

– «Прокатиться»? Ничего себе… Ты выходил из ангара?! В курсе, что делается снаружи? Видимость совсем хреновая! Метет!

– Тоже мне новость… Погода как погода. Обычная для наших мест.

– Игорь, почему бы тебе не связаться с нашими из Баренцбурга? Или даже с норгами? Пусть вышлют партию спасателей.

– С норгами по этой вот теме – никаких контактов!

– Даже в случае форс-мажора?

– Даже в случае форс-мажора. Ну а наши сейчас ничем не смогут помочь. Погода-то нелетная для вертушки!

– Это точно… Тут нечего и надеяться на помощь летунов.

– А на вездеходе сюда им пробиваться долгая канитель!

– Если прямо сейчас вызвать, к вечеру будут здесь.

– Да пойми же ты! – Голышев досадливо поморщился. – Нет у меня таких инструкций и полномочий, чтобы подключать Баренцбург к этому вот делу! Мне сначала надо связаться… кое с кем… по спутниковому терминалу. Сделать соответствующее сообщение. Но, я так думаю, мне нужно будет по-любому двигать во Второй лагерь.

– Это же почти в сорока километрах отсюда!

– А что делать, Коля? Ближе нас к ним никого сейчас нет. И никто им, кроме нас, не сможет помочь.

– Я с тобой отправляюсь?

– А вот и не угадал. Ты-то останешься здесь. Будешь на связи.