– Nе! Hei hei, Torensen! Hei, sveis[13]!

– Jasе! Hei Iljina[14]!

Они тоже обнялись. Торенсен был столь громадного роста и столь силен, что Ильина невольно охнула, когда тот по-медвежьи прижал ее к своей широченной груди.

– Det var lenge siden! Stеr til[15]?

За них двоих ответила Ругстад:

– Figovo! Det gеr den veien hшna sparker[16].

Ильина понимающе покачала головой. Она была в курсе того, что на архипелаге случилось ЧП. Вернее, два происшествия сразу, и оба – с российскими гражданами. Знала и о том, что в результате этих драматических событий погибли по меньшей мере двое россиян. Причем одного из погибших она неплохо знала – Голышева. А с другим пересекалась пару раз, видела его на архипелаге, но близко с ним не знакома.

Она перехватила взгляд подруги-норвежки. Повернув голову в том же направлении, увидела еще двух знакомых. Те стояли неподалеку, метрах в тридцати от них, возле джипа с усиленным бампером и накрученными на колеса цепями. Эти двое – тоже норги. Познакомились они прошлым летом, в Лонгйире. Андреас – так зовут одного из них – усиленно ухаживал за Мэрит. Светлане тогда показалось (а они пару раз ужинали в общей компании в одном из ресторанчиков), что и подруга, обычно сдержанная, холодная, благосклонно принимает ухаживания этого человека…

– А Андреас тоже здесь[17]? – удивленно спросила Ильина. – Он ведь говорил, что собирается уехать из Лонгйира?

– Он зимовал со своими коллегами на станции, – сухо проговорила Мэрит. – Андреас, кстати, пару раз пытался сделать мне предложение.

– Вот так новость! А ты?

– А я… А что я? Хм. Я еще ничего не решила.

Служащий аэропорта, управлявший мотоповозкой, к которой прицеплены паровозиком несколько колесных платформ, наконец подогнал ее – вместе с нагруженными вещами – к главному входу в здание.

Мужчины, прибывшие из Мурманска, разобрали свои рюкзаки, свертки, баулы. Ларс взял две довольно увесистые сумки – это был багаж Ильиной – и вслед за девушками прошел внутрь здания. Местный служащий взял у старшего россиянина какие-то бумаги и направился с ними к стойке, за которой устроились две привезенные из поселка губернатором сотрудницы.

Девушки сняли пуховики и шапочки и передали их на хранение молчаливому – и все время улыбающемуся – гиганту. Светлана не торопилась подходить к стойке. Она здесь, можно сказать, своя, родная. Успеется. А вот ребятам, прилетевшим из Мурманска вместе с ней, как спасателям, так и следователям (или кто они там такие по должности, те трое «товарищей, что помалкивали всю дорогу), рассиживаться некогда.

Наверняка это именно для них подогнали вертушки – Светлана видела на площадке, за вышкой, эти два знакомых ей баренцбургских «Ми-8МТ»…

Девушки уселись на диванчик. Не успели они обменяться и парой реплик, как увидели главного местного босса. Сиссельман в сопровождении своего советника и двух русских уже было прошел мимо них, направляясь в сторону комнаты для совещаний, как вдруг остановился.

– Хэй, Ильина! Рад тебя видеть!

Она встала, улыбаясь, поприветствовала губернатора. Даже изобразила – полушутя – книксен. Пожала протянутую Ингерманом руку, затем коснулась его гладко выбритой щеки своей.

– Я видел твою фамилию в списке, который мне переправили утром по факсу! – сказал сиссельман. – Сначала даже предположил, что сам херр Ильин решил почтить нас своим визитом…

– Нет, папа не приедет. Не смог… Так что я вместо него.

– Все ли хорошо у твоего папы? Как его здоровье? Были какие-то проблемы, как я слышал?

– Папе много-много лучше, – сказала Ильина. – У него было двухстороннее воспаление легких. Но теперь опасений у врачей никаких нет… Просил передать вам пламенный привет, херр сиссельман Оддмунд Ингерман! Вот.