Он хотел еще высунуть язык, но уже швырнул трубку; от напряжения его прошиб пот, руки-ноги дрожали, но душа пела и ликовала.

– А кто этот проходимец, я вам не скажу, – пробормотал он. – Можете рыться в документах сами, если у вас есть время, или пусть мой преемник займется сверхурочно. Вот вам, мистер Рамфорд.

Он отправился на крохотную кухоньку и быстренько разморозил абрикосовый компот, который всегда употреблял на завтрак. Усевшись за стол, представляющий собой обыкновенную строганую доску, закрепленную у стенки, он стал есть и предаваться сладким размышлениям.

«Погодите, в “Объединении” тоже об этом узнают», – думал он.

Он имел в виду «Объединение доблестных воинов европеоидного происхождения из Айдахо и Орегона», в частности пятнадцатое подразделение, и в особенности одного человека по имени Скитер В. Джонстон, имеющего звание римского центуриона, который на днях приказом АА-35 понизил в звании Фэббса: будучи легионером первого класса, он стал теперь илотом пятидесятого.

«А ведь обо мне услышат и в штаб-квартире преторианцев “Объединения” в Шайенне, – вдруг подумал он. – Сам Император Солнца Клаус! Наверняка мне присвоят звание римского центуриона, а Джонстону дадут пинка под зад».

И еще кое-кто получит по заслугам! Например, тощая библиотекарша из главного отделения публичной библиотеки в Бойсе, которая не подпустила его к микрофильмам порнографических романов двадцатого века, хранящимся в восьми закрытых контейнерах.

«Это ваши прямые обязанности!» – мысленно обратился он к ней и живо представил, как вытянется ее иссохшее, похожее на большую бородавку лицо, когда сам генерал Нитц сообщит ей о его назначении.

Он кушал компот, а воображение рисовало длинный ряд компьютеров в Фестунг Вашингтоне, за которыми сидят люди, изучая миллионы и миллионы файлов, чтобы выявить, кто по-настоящему демонстрирует типичные привычки и пристрастия настоящего покупателя, а кто просто прикидывается. Как, например, эти Страттоны из квартиры напротив, которые всегда так и пыжатся, чтобы выглядеть самыми типичными гражданами, а на самом деле, в глубинном, онтологическом смысле, таковыми никогда и не были.

«Выходит, – радостно думал Фэббс, – я и есть тот самый “универсальный человек” Аристотеля, которого человечество на протяжении пяти тысяч лет пыталось вывести генетическим путем! И в Фестунг Вашингтоне в конце концов признали это!

Когда сфера вооружений будет наконец передана мне официально, – с мрачной решимостью размышлял он, – уж я буду точно знать, что с этим делать. Уж на меня можно рассчитывать. Я найду десятки способов, один лучше другого, осуществить любой проект. Уж я сумею применить все свои знания и способности.

Только вот что непонятно: зачем тогда держать еще пятерых конкомодиев? Может, наверху в конце концов поймут это, и тогда мне доверят не жалкую одну шестую, а всю сферу компетенции конкомодиев. Почему бы и нет? Пожалуй, это вполне возможно.

Это будет выглядеть примерно так:

Генерал Нитц (потрясенным голосом):

– Боже мой! Фэббс! Вы совершенно правы. На этом этапе катушку ограничения броуновского движения в индукционном поле, в ее портативном исполнении, можно легко применить в недорогом приборе для охлаждения пива, применяемом во время длительных, более семи часов, экскурсий. Ха! Черт меня подери!

Фэббс:

– Тем не менее, генерал, мне кажется, вами упущен один важный момент. Если вы внимательно прочтете мое официальное заключение…»

Звонок видеотелефона прервал его мысли; он вскочил из-за стола и поспешил к аппарату.

– Мистер Сэрли Фэббс, дом номер тридцать, ноль шесть, восемьдесят пять? – возникло на экране лицо пожилой бюрократки.