Она бежала через пещеры и залы, по узким коридорам и проходам, не зная, следует ли за ней Сэм и нет ли за нею погони. Гнал ее не страх – никакой боязни она не испытывала. Она словно перестала быть собою. Запертая внутри собственного тела, она превратилась в машину, которая стремилась все вперед и вперед, не чувствуя, не рассуждая, следуя указаниям извне.

Наконец побуждение бежать иссякло – так же внезапно, как возникло. Лираэль рухнула на пол, содрогаясь всем телом и вбирая воздух изголодавшимися легкими. Все мышцы невыносимо ныли, девушка поджала сведенные судорогой ноги и принялась лихорадочно массировать икры, стараясь не закричать от боли.

Рядом кто-то занимался тем же самым, и по мере того, как возвращалось сознание, Лираэль обнаружила, что это Сэм. Откуда-то сверху сочился смутный свет – достаточно, чтобы разглядеть спутника. Вполне естественный свет, пусть и рассеянный.

Лираэль опасливо коснулась бандольера. Он был неподвижен: колокольцы уснули. Пальцы девушки легли на рукоять Нэхимы и с облегчением ощутили прочность зеленого камня в навершии и серебряную проволоку, которая была всего лишь серебряной проволокой, и не больше.

Сэм, застонав, поднялся на ноги. Опершись о стену левой рукой, правой он убрал флейту с глаз подальше. На глазах Лираэль рука эта чуть двинулась в четком, выверенном жесте, и в ладони засиял огонек Хартии.

– Ее вообще не было, представляешь, – проговорил Сэм, соскальзывая вниз по стене и усаживаясь на пол лицом к Лираэль. Парень казался спокойным, но последствия пережитого потрясения явно сказывались. Лираэль осознала, что и для нее пережитое не прошло бесследно, когда попыталась встать – и не смогла.

– Да, – отозвалась она. – Это ты про Хартию.

– В том странном месте Хартии не было, – продолжал Сэм. – А кто такая она?

Лираэль помотала головой, разгоняя туман в сознании и одновременно давая понять, что ответить не в силах. И тотчас же снова встряхнула ею, пытаясь собраться с мыслями.

– Наверное… нам нужно вернуться, – сказала она, вспомнив, как Псина, защищая ее, одна противостояла Моггету и той светозарной женщине во тьме. – Я не могу бросить Псину.

– А как насчет нее? – повторил Сэм. Лираэль отлично поняла, кого тот имеет в виду. – И Моггета?

– Не нужно никуда возвращаться, – раздался голос откуда-то из темных закоулков туннеля. Лираэль с Сэмом тотчас же вскочили на ноги, словно по волшебству обретя новые силы и решимость. Мечи вылетели из ножен, а Лираэль еще и за Саранет взялась, хотя понятия не имела, что ей делать с колоколом. И никакие подсказки из «Книги мертвых» или «Книги памяти и забвения» сами собою в голове не возникали.

– Да я это, я, – прозвучал обиженный голос, и на свет неспешно вышла Шкодливая Псина, поджав хвост и опустив голову. Если не считать этой нехарактерной для нее позы, Псина вроде бы снова пришла в норму – ну, насколько понятие нормы вообще могло быть применимо к ней. Вокруг ее шеи вновь сияли и переливались мягким светом бесчисленные знаки Хартии, а короткая шерстка, рыжеватая и словно запыленная, на спине казалась совсем черной.

Ни минуты не колеблясь, Лираэль отложила Нэхиму, кинулась к Псине и уткнулась лицом ей в шею. Собака лизнула хозяйку в ухо, но без обычного энтузиазма, а ласково куснуть ее даже не попыталась.

Сэм отступил на шаг, по-прежнему держа меч наготове.

– А Моггет где? – спросил принц.

– Она пожелала поговорить с ним, – ответила Псина удрученно и улеглась у ног Лираэль. – Я была не права. Я подвергла тебя страшной опасности, хозяюшка.

– Не понимаю, – отозвалась Лираэль. Внезапно на девушку накатила страшная усталость. – Что случилось? Хартия… Хартия вдруг словно… перестала быть.