Расставшись с приятелями, я недолго был в одиночестве. Налаженный канал сбыта никогда не пустует. Сначала пришлось вновь познакомиться с братьями Ласкерами – Сашей и Геной. И хотя они бизнес раздельно, нужно было знать, кто и чем из них, чем дышит. Гена начал гонять водку в Калининград, а Саша спирт перевозил на Кишинев из Чечельника.

Почему вновь? Да потому, что наши матери учились вместе в одном институте, мой отчим и их отец дружили, но я с ними до этого времени практически не общался. У Генки был достаточно налаженный бизнес, своя команда. Сашке было сложнее, любил выпить, а в таком состоянии много не наработаешь. Не знаю уж как так получилось, но однажды я и Саша встретились в городе, разговорились. Он пожаловался, что его бизнес хиреть начал. Предложил поработать вместе. Мы ударили по рукам, и снова начались поездки в Таганрог. Но мне уже хорошо сели хвост, и однажды, когда забрал деньги у очередного покупателя, ко мне подъехал некий Эдик. Дело происходило в районе ДК Авиационного завода города Таганрога. Он передал мне привет от общего, как оказалось, знакомого в Рыбнице. Я не был сильно удивлен, но насторожился. По приезду домой я отогнал машину на профилактику к мастеру Валентину, которого знал весь город. В ожидании осмотра я просто стоял и курил возле мастерской. В этот момент подъехала вишневая девятка, и из нее вышел человек маленького роста с темными волосами в перхоти. Представился Володей Штейном.

– А, это ты тот самый Абер, что водку в Таганрог гоняет? – спросил он.

– Предположим, а тебе что за дело? – ответил я.

– Да вот, – говорит, – ребята недовольны, что ты ездишь к ним в город, а ничего и никому не платишь, ни им, ни нашим.

– Это кто же придумал такое двойное налогообложение? – спросил я.

Он что-то промямлил, но толком ничего не ответил. У меня не было желания разговаривать с ним. Как оказалось, он был «добрым знакомым» для всех, в том числе и для Сашки Ласкера. Используя его алкогольную зависимость, Вова смог его убедить в том, что лучше справится с той работой, которую мы с ним, с Сашкой, делали. И Ласкер повелся. А Штейну вовсе не он нужен был, но я. С ним Саша прогорел на первой же сделке. Я же возвращать разорванные отношения не захотел. А потом тот и вовсе в Израиль уехал. Что с ним теперь я не знаю.

Мы познакомились с ней на рынке, возле магазина «Дружба», что в центре Рыбницы. У меня был свободный день, и к обеду я позвонил Сереге Васлуяну с предложением выпить пивка на природе. Шел июль 1995-го. Приехав на рынок, мы потолкались по рядам, поболтали с валютчиками. И вдруг я ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. К слову сказать, я носил в это время бороду и был похож на шкипера. Ощущение не проходило, и я попытался найти его причину. Увидел.

Она стояла среди валютчиц. Девчонки о чем-то болтали, а она смотрела на меня, не отрываясь, будто пыталась приворожить. Высокая (выше меня на голову), волосы стрижены под «каре», крашеные хной. Глаза просто огромные – карие. Фигура была такой, что можно было захлебнуться. Ноги, как тогда говорили, от ушей. Наташа.

У меня никогда не было проблем в общении с женщинами, так что я просто подошел к ней и заговорил. Ее острый язык, шуточки, отнюдь не сальные, понравились. Разговаривали, шутили, смеялись. Слово за слово и ее рабочий день закончился. Подвез ее к дому, она переоделась, и поехали к озеру. Оказались там вдвоем. Вечерело, и мы, разогретые слегка коньяком, решили искупаться нагишом. Выйдя из воды, я обтерся полотенцем, она не спешила, плавая возле берега и оглядывая меня. На воде появилась лунная дорожка. Устав плавать, он тоже выбралась из воды и присела рядом со мной. Повернувшись к ней лицом я уткнулся взглядом в ее красивые губы и прижался к ним. Пели цикады и пахло свежее скошенной травой… Наши руки сплелись.