И вот, когда мы решительно и последовательно отказались, наша партия перешла в эндшпиль. Она сказала, что мы дачные сморчки, скряги и не хотим поддержать её лично и страховые компании. Из-за таких как мы в нашей стране страховое дело никогда не поднимется и не достигнет европейского уровня. Из-за нас она потеряла, как она сказала, «кучу времени и денег на поездки в нашу тьмутаракань и перепортила кучу бланков». Так понемногу она ввела себя в раж, лицо её покраснело, и, нервно сгребая со стола свои бумаги, она закончила встречу словами:

– Харизьму бы вам начистить за это!

Из окна было видно, как страховая дама нервно двинулась в сторону калитки. У калитки она остановилась, повернулась в сторону дома и смачно плюнула. Потом, перекрестилась, пнула ногой калитку и быстро зашагала прочь.

  На этом наша многолетняя «дружба» закончилась, и мы больше её никогда не видели. Но, вспоминая великого Гоголя, мы подумали, что если бы у страховой дамы было побольше сил, то в борьбе за подъём страхового дела в стране, она и вправду начистила бы нам харизьмы или, выражаясь проще и по-современному, надавала бобов.

3. Манихинский жокей.

   На горнолыжной базе в Манихино по выходным дням собиралось много горнолыжников – работников предприятия, их чад и домочадцев. Заметный десант горнолыжников высыпал из электрички и дружно шагал через посёлок, берёзовую рощицу и овраг к базе.

   Раньше всех на базу приходили Миша и Ира, у которых там же в посёлке недалеко от базы была дача. К моменту подхода «основных сил» дорожки к зданиям были расчищены и музыка, которую включал Миша, была слышна издалека. В хорошие солнечные дни база была загружена «под завязку»: все служебные помещения и раздевалки были заняты. Перед включением подъёмников все были обязаны дружно отработать «трудовую повинность» – протоптать склоны, чтобы разбить и выровнять их после насыпавшего недельного снега.

 На первом этаже двухэтажного домика постоянно хлопала тяжелая металлическая входная дверь – входили и выходили горнолыжники. На длинных столах раздевалки стояли привезённые  с собой термосы, лежали бутерброды и прочая домашняя снедь. Напитки, содержащие градусы, припрятанные в рюкзаках, дожидались отключения подъёмников и завершения катанья. В раздевалках становилось  шумно и весело. Все ожидали этих выходных и с удовольствием приезжали туда. Некоторые приезжали на машинах с малыми детьми и с домашними животными, а некоторые с собачками даже на электричках.

 Дети моего друга Валентина, основателя базы и её, по общему признанию,  руководителя, приехали, как обычно, с маленьким сыном, собакой внушительных размеров по кличке Нильс – ньюфаундлендом,  и пушистым боевым котом Росиком к базе на своей «Ниве» и дружно вывалили из машины.

    Нильс предпочитал бегать по склонам. Характер у него был мирный и его, несмотря на размеры и громкий голос, никто не боялся. Кот же сразу нырял в раздевалку и забирался на самый верх электрического шкафа, и лежал там, в тепле и покое.

   Горнолыжники не доставляли ему беспокойства, он привык к этому шуму. Как говорили его хозяева, кот был смелым и нахальным, так как вырос в неравной борьбе с собакой внушительных размеров. Дома его любимым местом был угол квартиры, что позволяло ему контролировать кухню и коридор. Когда на кухне клали корм Нильсу, кот успевал к миске раньше собаки. Пока Нильс добирался до кухни, Росик успевал «снять сливки» с собачьего блюда. Нильс не успевал наказать воришку, так как тот быстро нырял в окошко, сделанное специально для него в туалетной двери. Нахальство, смелость, хитрость и быстрота были его оружием.