– Резные чаши из цельного морозного камня высоко ценимы у богачей, а шарики из остатков – у бедняков, – закатил глаза Каднир. – Ничего не меняется. Мы продаём один и тот же камень, но по разной цене.

Карш кивнул, думая, что камень этот насквозь пропитан кровью и безумием.

– Слышал, аббаррские модники делают сандалии из холодовика, – Каднир рассмеялся.

– Это не самое страшное, – натужно улыбнулся Карш. – Был один, что продавал таблетки от жара. Что твои пуговицы, но без дырок, плоские бляшки холодовика. И легковерные дурни глотали их.

– Пока на земле будут дураки, наши чаши будут полны, – рассмеялся наместник и залпом осушил свою чашу, бросив её за спину.

Холодовик со звоном разлетелся, а Каднир лишь пожал плечами:

– Если я не буду их бить, то три кварты резчиков лишатся работы и умрут с голоду!

Карш сделал глоток, запивая безумие. Морозное вино обволокло терпким ароматом и льдинкой скользнуло по горлу.

– Мне стало известно, что ты пришёл с охраной, – Каднир уселся на стол и сверху вниз посмотрел на Карша.

– Это так, – кивнул Карш, отпивая из чаши и наблюдая. – Мне стало известно, что у Гиблых песков орудуют ваймар, а потерять заказ и голову не входит в мои планы.

– Хм, как интересно, Ваймар, – протянул элвинг, постучал пальцем по носу и холодно сказал: – Это не наши.

Караванщик вновь покосился на свёрток и лишь силой воли перевёл взгляд на бутылку.

– Отличное вино. Пожалуй, я возьму кварту бутылок.

– Вэл Тарука, – заботливо и мягко начал Каднир. – Я всё же избавлю тебя от мучений!

И, прежде чем Карш успел возразить, наместник надел перчатки, дёрнул свёрток и высыпал на стол гладкие полупрозрачные камни молочно-белого цвета.

Карш наклонился поближе.

– Камень богов, мерцающий орм! – голос Каднира гремел, окутывая весь зал. – Жила божественного в ледяном сердце Мэй! Пламя, омытое кровью! Дар, достойный Господина!

Карш не видел никакого мерцания, даже пустынное стекло омэйро в разы краше. Каднир же впал в раж, подобно фанатику вещая о новом боге:

– Жила Орму, названная в честь того, кто над всей Мэйтару правит. Но у них есть и другие имена: Слёзы Интару, осколки сердца Мэй, камниотражения.

– Звучит краше, чем выглядит.

Наместник замолчал, моргнул, взгляд его обрёл осмысленность, а тело рухнуло в кресло.

– Не суди о цветке по семени, – отмахнулся Каднир. – Мы выуживаем эти камни из Глотки Гаара! Это как совать руку в пасть орху. Раз, два, пять – пальцы нам не досчитать!

Каднир зашёлся смехом. Карш взял один из камней и покрутил, чувствуя разочарование и струящийся от камня холод и лёгкое покалывание.

– Наверное, сильно ценный, раз за него платят рубинами, – разочарованно сказал Карш, не видя ни красоты, ни пользы в мутных самоцветах, и вернул камень к остальным.

– Как я говорил, мы продаём один и тот же камень за разную цену.

Каднир вновь встал, открыл другой ящик на другой стороне архива и, вернувшись, пододвинул караванщику открытую шкатулку.

– В ней будет удобнее. Можешь собрать, пока я вновь наполню наши бокалы.

Карш бережно собрал камни в тряпицу и положил в шкатулку, закрыл крышку и залюбовался дивным резным орнаментом.

– А шкатулка тоже работы вашего мастера, Каднир?

– Когда-то он гостил у нас, а теперь перебрался в белый город. Но имени тебе, друг, не открою. Сам понимаешь – торговля.

– Понимаю, – устало кивнул Карш. – Мне пора.

Наместник кивнул, выписал бумагу с перечнем всего, что пожелал купить караванщик, заверил своей печатью и велел на выходе отдать слуге.

Карш поднялся из-за стола и спросил:

– Каднир, чем же опасны эти камни?

– Что? – удивлённо переспросил элвинг.