– К нам ведь изредка будут заходить твои друзья?

«Твои друзья» прозвучало так, будто его друзья пожизненно собирались остаться его и ни в коем случае ее.

И еще неприятно резануло слух намеренно безударное «изредка» – Аарон вдруг почувствовал себя так, будто попал в ловушку.

– А твои не будут? – неожиданно зло спросил в ответ.

Мила не обиделась – кивнула с готовностью:

– Будут.

Ему почему-то не полегчало. А что, если ее подруги такие же, как и она сама? Спросил сам себя: «Какие?» – и сумел подыскать лишь одно подходящее определение – правильные. Слишком.

– А те чашки, что уже есть в доме? Их куда – на помойку?

– Зачем на помойку? Ты же любишь пить из них чай?

– То есть я буду из своих, а «друзья» из сервизных? Для чего вся эта показуха?

– Зачем ты так говоришь?

На этот раз Мила обиделась. Взгляд остыл – будто на пруд в солнечный день опустился туман, – накрашенные губы поджались, между тонкими бровями пролегла едва заметная морщинка. Эту морщинку за последние два дня, с тех пор как рассказал ей о своей работе, он видел слишком часто.

«Аарон, это же так опасно! А как же я? Ты обо мне подумал? Как я буду себя чувствовать, зная, что ты уходишь выполнять опасные задания? Ведь у тебя прекрасные физические данные – ты легко мог бы подыскать другую работу. Я буду волноваться, понимаешь? Все время волноваться, каждую минуту…»

Лайза волновалась? Да. Но не ныла. А Меган? Наверное, сколько-то. Но тоже не ныла. Терпела «опасную» работу Халка Шерин, каким-то непостижимым образом сносили ее же у Декстера и Лагерфельда Элли и Тайра. Не волновалась, наверное, только Ани-Ра – сама могла кому хочешь башку гранатометом снести…

«Подыщи другую работу».

Он не хотел.

«Подумай обо мне…»

А почему никто не подумает о нем? Лучше бы погладила по голове и сказала: «Я буду очень тебя ждать».

«Почему ты не хочешь подумать обо мне?»

Раньше хотел. Но со временем хотел все меньше.

«А что, если с тобой что-то случится?»

Ну, случится и случится. В рот те ногу – как говорил Эльконто.

Он бесился от того, что они спорили так, будто прожили вместе не месяц, а, по крайней мере, лет десять. И всего за месяц успел невзлюбить изредка мелькающую во взгляде прохладцу и эту недовольную морщинку между бровями.

– Давай поймем домой.

– Но мы же еще не купили тебе новую рубашку?

– Обойдусь без новой. У меня в шкафу достаточно одежды.

– Но ведь это совместный поход по магазинам… Это радость общения. Это ведь наше с тобой время!

«Это твое время», – думал Канн зло, пока тащил Милу к выходу. Это и есть семейная жизнь? Это и есть «оно самое»? Тогда он, вероятно, пас. Секс, когда хочется, это, конечно, круто, но стоит ли оно всего остального? Наверное, он пока не просек чего-то важного.

Уже дома, запершись наверху и просматривая список объявлений по работе от гражданских лиц, он старался не слышать того, как Мила грохочет в раковине посудой, а после с усиленным рвением шоркает за дверью его кабинета и без того чистый пол в коридоре.

Экономку, которая в последние два года приходила к нему два раза в неделю и делала все то же самое, она попросила рассчитать.

Ланвиль. Уровень четырнадцать.

Старый приземистый одноэтажный дом, вокруг сиреневато-розовые от закатного света подтаявшие сугробы, свисающие с крыши остроконечные сосульки, а позади багряное в предсумеречный час небо…

Тесная кухня, кусок стола, заляпанная заваркой клеенка, позади выложенная кафелем стена. Две поварешки, нож с коричневой ручкой, видавшая виды чашка с проходящей по цветочному рисунку трещиной – прорисовка на холстах поражала воображение; Райна помнила все детали.