Максим подбежал к автомобилю, открыл багажник, порылся в рюкзаке. Усевшись на своё место, разложил на коленях карту.

– Что там случилось? – поинтересовался Олег.

– На ж/д переезде ЧП. Состав сошёл с рельсов.

– Жертв много? – подал голос Андрей.

Олег скривился:

– Помолчи.

– Значит, так, – проговорил Максим. – Возвращаемся в Боярку. Через неё проходит объездная дорога. Ну а там до заповедника рукой подать.

– Сказано – сделано, – кивнул Олег и завёл двигатель.

«Патриот» сдал назад, проехал немного вперёд, снова назад и наконец вырулил из колонны.

Автомобиль катил по просеке. Над кустарниками роилась мошкара. Из зарослей вспархивали пичуги, потревоженные рокотом мотора. Еловые лапы поглаживали с тихим скрипом дверцы и окна. Солнечные лучи пронзали сплетённые кроны деревьев и, подобно косым струям дождя, разбивались о запылённое лобовое стекло.

Андрей спал на заднем сиденье, свернувшись калачиком и заложив ладони между коленями. Приоткрытый рот, усеянное веснушками лицо и маленькие, как пельмешки, уши придавали ему по-детски беззащитный вид. Максим, погружённый в раздумья, смотрел вперёд немигающим взглядом. Упрямый подбородок напряжён, губы застыли в жёстком изгибе. Брови словно крылья чёрного лебедя, бегущего по воде.

У Олега взмокла спина: не от духоты – хотя и она внесла свою лепту, – а от нешуточных переживаний. Из головы не выходили слова Андрея. Что делать, если малец окажется прав? Максим не станет буйным – об этом Олег не допускал даже мысли, но изнутри грыз червячок беспокойства: не подвергает ли он опасности приятеля? А ну как вспомнит Максим нечто ужасное – хотя что такого ужасного могло произойти за пять минут? – да забудет всё, что помнил раньше. Кто может поручиться, что очередной удар по психике не приведёт к обострению болезни? Или ещё хуже – к серьёзному психическому расстройству. Тогда психлечебница станет ему родным домом.

Из памяти исчез крошечный отрезок жизни – не год и не месяц, а всего лишь несколько минут. Велика печаль… Люди нередко забывают, чем занимались вчера, но по этому поводу никто не страдает.

– О чём думаешь? – спросил Олег.

Вынырнув из размышлений, Максим моргнул:

– Думаю, как жить дальше.

– Хорошо жить. Возьми ещё один отпуск; тебе не откажут. Съезди куда-нибудь, да хоть к морю. Смени обстановку. О деньгах не переживай, я помогу. Всё наладится, вот увидишь.

– Меня попрут с работы.

– Да ладно, – усомнился Олег.

– Вопрос только в том, по статье или по состоянию здоровья.

– Это на комиссии решат?

Максим кивнул.

– Ну и ну. – Олег потёр занемевшую шею. – Кстати, а человека, которого ты видел с вертолёта, нашли?

– Его не искали.

– Почему?

– Пилот не заметил ничего подозрительного. О пропаже человека никто не заявил.

– Хоть это радует. Твой командир осмотрел эту злополучную поляну?

– Зачем?

– А как же без этого? – удивился Олег. – Он проводит служебное расследование, значит, обязан выяснить все обстоятельства и понять, почему ты потерял память.

Максим усмехнулся:

– В причинах моей амнезии должен разбираться врач, а не командир.

– Тогда что он расследовал?

– Понимаешь, какое дело… Я дважды нарушил должностную инструкцию. Во-первых, переговоры с землёй ведёт пилот, а я встрял в радиообмен. Во-вторых, посадку вертолёта должен разрешить диспетчер, а я заставил пилота сесть без разрешения.

– Ну так связи же не было.

– Если бы только это, мне бы влепили строгач. Но я врезал командиру экипажа. Такое у нас не прощают. Что он такого сказал или сделал?

– Загадка… – протянул Олег и нажал на тормоз. – Приехали.

Дорогу преградил металлический барьер с прикрученной табличкой: «Въезд на территорию Боярского заповедника запрещён».