— Будешь? – предложил ей пива.

— Давай, – взяла у меня бутылку, в ухе у меня было что-то странное, такое не знаю… этническое. Красивое, нереальное что ли.

— Это что? – спросил я, но не дожидаясь её ответа взял у неё второй наушник и плеер. У рыжей был классный флеш mp3-плеер. И кажется дорог был ей, впрочем не у всех такой увидишь, и, когда забрал, она прям не хотела давать, напряглась на мгновение, но потом отпустило, расслабилась.

Я закрыл глаза. Ну, прям круть…

— Что это? – спросил снова.

— Кендзи Каваи, – ответила она, вытаскивая у меня из уха наушник и возвращая себе в ухо. — Давай.

Забрав у меня плеер, врубила Disturbed.

— Зачёт, – кивнул ей я, но на это она просто закрыла глаза и снова ушла в себя.

И вот в этом конкретном моменте, попивая пиво, сидя с ней в этом полумраке тусы, которая периодически начинала качать, а потом снова становилась похожей на посиделки и у бабки-соседки, ну разве что без матюков, пьяных полуголых девиц и прочей жести, я ощутил себя нереально охуенно.

Рыжая была уютной. Не знаю, как так получалось, но, бля, вот прям хорошо, пиздец. Её хотелось обнимать, тискать, хотелось положить голову на колени. Не знаю… я встречал таких девчонок, но они были этакие хохотушки, на движе всегда, у них все братья-сестры, чмоки сплошные. А тут Соловьёва вроде такая строгая, что ли, даже не знаю, холодная, но закрыв глаза, сидя рядом, я чувствовал такое же тепло, что вот от тех солнечных девочек-зайчиков.

И я рискнул. Просто развернулся и лёг, положив голову ей на колени. Ноги вытянул вдоль стены, глянул, не без напряга, но она так и не открыла глаза, просто сидела и слушала, на этот раз уже была Metallica, подпевала губами. И бля, такая охуенная девочка, всё-таки. Не знаю. Губки эти…

Не, не понимал её. Да и не хотел. Просто смотрел на неё и наслаждался. Хотелось поцеловать, хотелось услышать, как стонет, когда хорошо, хотелось трахнуть, очень хотелось. Но почему-то было чувство, что нельзя. Вот нет и всё. Прям стенка в несколько метров высотой.

Я выдохнул, достал сигарету и закурил.

Она открыла глаза и попросила дать ей тоже. Я отдал свою, она затянулась и я впервые видел, что она курит, не курила до этого при нас ни разу, но было видно, что сейчас это не рисовка, а простое такое, привычное ей действие – может курила и бросила?

Я забрал, затянулся, снова передал ей. И так ещё раз, а потом она протянула руку, а я мотнул головой, затянулся и протянул свободную руку, потащил рыжую на себя. И она поняла, что я хотел сделать, я был готов, что отпрянет, брыкнётся, вообще уйдет, но она поддалась. Нагнулась почти вплотную и открыла рот. В этот момент взглядами держались друг за друга. Я выпустил дым в её рот, она выпрямилась, затянулась и выпустила… и меня понесло.

Я притянул её к себе и вцепился, даже другого слова нет, в её губы. Горькие от сигарет, но мягкие, тёплые, влажные, крышесносные. Целовалась она совершенно свободно, вкусно, и я вообще не хотел прекращать.

В голову полезло столько всякого, что я бы хотел с ней сделать, и голос этот её – я слышал, как она стонет и… у меня на неё стоял. Серьёзно так, по полной. Будто я её не поцеловал, а прям по красоте уже разложил. Охуенное чувство.

Она отстранилась. Вроде спокойная, но глаза блестят, грудь ходуном ходит. Губы пухлые облизнула. Я видел, что проняло. И я рискнул ещё раз. А потом ещё. И каждый раз одинаковый эффект – мне напрочь херачило голову. Но и не было вот чтобы потащить её дальше. Неее, я хотел, но… не мог. Потому что, целуя её в этой темноте, испытывал намного больше эмоций, чем кажется, если бы сейчас припёр к стене и трахнул хотя бы пальцами.