– Двенадцать лет в тюрьме за то, чего я не делала? Я невиновна в убийстве моего мужа. И я бы заботилась о нем до самого конца, пока он не умер бы естественной смертью.

– Если ты действительно невиновна, то, конечно, должна идти в суд. И мы сделаем все возможное, обеспечив тебе наилучшую защиту. Но, пожалуйста, имей в виду, что в этой игре твои шансы невелики.

Бетси постаралась не поддаться чувствам. С Робертом Мейнардом они были на «ты», но то, что она собиралась сказать сейчас, было слишком серьезно и прозвучать должно было соответственно.

– Мистер Мейнард, я не намерена говорить, что убила мужа. Я любила его и прожила с ним восемь чудесных лет, пока его не постигла болезнь. И даже в первые годы недуга у нас было много счастливых дней. Как вам, возможно, известно, чем моложе заболевший, тем больше вероятность, что он умрет в течение десяти лет. Состояние Теда – как физическое, так и психологическое – ухудшалось быстро. Врачи предлагали поместить его в специальное учреждение. Я не соглашалась. Я оставила его дома, потому что в редкие моменты просветления он был счастлив от того, что я рядом.

Слова теснились в горле.

– Я полагаю, что смогу убедить в этом состоящее из разумных людей жюри присяжных. Вы уже получили большие деньги, чтобы защищать меня. Так занимайтесь же этим!

Выходя, Бетси хотела хлопнуть дверью, но не стала. Спустившись на лифте, она пересекла вестибюль и вышла на тротуар, не замечая спешащих по своим делам пешеходов.

Лишь часом позже Бетси поняла, что, сама того не замечая, идет в направлении центра города. Она находилась на Пятой авеню перед собором Святого Патрика. Поколебавшись, Бетси взошла по ступенькам и уже через несколько секунд опустилась на колени в молчаливой молитве. «Мне так страшно. Пожалуйста, помоги мне». Только эти слова и пронеслись у нее в голове.

Отбор присяжных занял пять дней. От многих перспективных кандидатов пришлось отказаться, потому что они не могли посвятить процессу от трех до пяти недель своего времени. Другие сообщили судье, что у них уже сложилось мнение относительно виновности или невиновности Бетси; большинство, под впечатлением от освещения истории в средствах массовой информации, склонялись к тому, что она виновна. В конце концов четырнадцать человек – семь мужчин и семь женщин – заявили, что, хотя и читали о деле, смогут начать с самого начала, без какого-либо предубеждения, и по справедливости отнестись к обеим сторонам. Судья объяснил, что отберут четырнадцать присяжных, а потом, перед началом процесса, двоих, выбранных наугад, переведут в запасные.

Было утро вторника, 8.50, и до начала процесса оставалось совсем немного времени. После смерти доктора Эдварда Гранта прошло восемнадцать месяцев. Дилейни сидела с другими репортерами в первом ряду, зарезервированном для прессы. Свое место уже заняла судебная стенографистка. Дверь открылась, и в зал – с высоко поднятой головой в сопровождении трех адвокатов – вошла обвиняемая, Бетси Грант. Главный обвинитель Элиот Холмс, ветеран с двадцатилетним стажем, уже восседал за своим столом.

Дилейни видела Бетси Грант в новостных выпусках и на фотографиях в Интернете, но теперь с удивлением обнаружила, что сорокатрехлетняя подсудимая выглядит даже моложе, чем ей представлялось. На Бетси был темно-синий костюм с голубым жакетом, а из украшений – узкий жемчужный чокер[3] и в пару к нему жемчужные сережки. По слухам, Роберт Мейнард советовал подзащитной одеваться консервативно и особенно предупреждал не демонстрировать перстень с бриллиантовым солитером за сорок тысяч долларов. Вполне достаточно, говорил он, простого золотого кольца, ношение которого ясно и недвусмысленно заявляло бы присяжным: