– Ну-у-у, – жена сразу приуныла, – а кто же мне поможет помидоры окучить? А?

– Танюша! – Видов нахмурился, – помогу, если время останется. А не останется – прости великодушно. У меня только сутки в наличии, послезавтра опять на смену.

Он вяло залез в ванную, долго настраивал воду «под себя» – чтобы полностью расслабиться под идеально сильными и идеально тёплыми струями, потом лениво тёр уставшее тело мочалкой…

– Спасибо, что живой, – проворчал он, отдавая мокрое полотенце жене.

– А есть-то, есть будешь?

– Точно, а я-то голову ломаю – что такого важного забыл. Давай! – Видов энергично потёр ладони и уселся за стол. Мигом вычерпнул ложкой яичницу – он всегда ел яичницу ложкой, потому что так было быстрее, затем слопал три сосиски с макаронами, быстренько залил всё это чаем с многоэтажным бутербродом, и завалился спать.

«Итак, что делал Васютин в городе в двенадцать ночи? Если работал, то зачем сорвался – не его же жену прибили. А если… то… имеет ли это отношение к делу… – губы Видова беззвучно шевелились, – хррр». Последнее, «хррр», прозвучало вполне отчётливо.

– Максим Андреич, ну, пожалуйста… – Соня робко положила ладони ему на плечи. Вышло мило и трогательно.

Видов всмотрелся в её наивное личико. Улыбнулся, даже чуть-чуть расчувствовался.

– Тебе, наверное, хочется острой любовной драмы с кровопролитием? Ладненько… Ну, как сама думаешь, из-за чего всё произошло?

Соня встрепенулась, глаза заблестели, а щёки порозовели. Она неловко чмокнула Видова в щёку. Получилось не в щёку, а в челюсть около уха. Прошептала:

– Я думаю, из ревности…

– Не-а… Из-за водки. Чисто русская причина, как видишь. Вкратце, было так. Собралась компания. Большая. Выпили. Парень пристал к девушке. И тут в его спину воткнули нож.

Сонины глаза расширились, губы побелели:

– Насмерть?

– Нет, выкарабкался, – захохотал Видов, – так неинтересно?

Соня надулась. Было видно, что интерес к Видовскому преступлению действительно поубавился. Но, однако, не угас.

– Почему же… Ну, не рассказывайте, если не хотите. Наверное, вы очень любили её?

– Кого? – Видов отшатнулся, – я же сказал, никакой любви в той истории не было, – он взял Сонины ладошки, сжавшиеся в кулачки-бутончики с нежно-розовыми ноготочками-лепестками, осторожно поцеловал сначала один, потом другой, – не напились бы, никто и не пострадал бы. Ни физически, ни морально, ни криминально.

Внезапно Видов задумался.

– А давай-ка мы поиграем с тобой в одну игру… – сказал он интригующим шёпотом.

– Какую? – Соня затаила дыхание от любопытства, смешанного с восторгом.

– А вот в такую: ты выдаёшь свою версию тех давнишних событий, а я говорю – угадала или нет. Только не всю версию сразу, а, так сказать, пошагово. За каждый угаданный шаг – шоколадка. Поняла?

– Н-не совсем…

– Ну, вот скажи, как ты думаешь, кем я тогда был? Это будет первый шаг.

– А-а! Теперь ясно. Думаю, что вы были студентом. Может, на последнем курсе… – последние слова прозвучали очень неуверенно.

– Верно! Я тогда был студентом. Мы все были студентами. Втормед, пятый курс. В Москве, знаешь? Кстати, тогда ещё была специализация, но это не важно. Я хорошо понимал, чего хочу. А хотел я стать психиатром. Учёным. Чтобы исследовать асоциальное поведение и криминальное поведение.

И – на тебе, ухмылка судьбы, получил просто идеальную возможность изучать это! С погружением, так сказать. Не хочу показаться лучше, чем на самом деле, но у меня было будущее. Может, большое. Я был самым перспективным студентом курса, да. Не по оценкам, а… ну, ты понимаешь. Если бы не та пьянка!

– А я не думаю, что такая уж страшная была пьянка! – вырвалось у Сони, – ой, простите, перебила… Просто у нас тоже вроде того… бывало.